Капкан - [12]

Ниу не отвечала. Молча плакала.

Я привлёк её к себе. Напомнил:

— Ты сама меня выбрала. Захочешь уйти — я пойму.

— Нет! — Ниу прижалась ко мне.

— Значит, всё останется по-старому.

Ниу всхлипнула. Пробормотала, уткнувшись мне в плечо:

— Если бы ты мог хотя бы почаще бывать дома… Я жду, жду… Так скучаю без тебя. А скоро ведь фестиваль Драконьих Лодок.

Национальный праздник, вспомнил я. В том Китае, который знал по прошлой жизни, его тоже отмечали. Гулянья, фейерверки, оглушающая музыка, толпы шатающихся по улицам нарядно одетых людей.

— Может, хотя бы в эти дни мы могли бы… ну, сходить куда-нибудь? — несмело продолжила Ниу.

— Могли бы, — обречённо пообещал я. — Придумывай, куда.

— Правда?! Ой, Лей! — Ниу порывисто обняла меня. Глаза засияли детским восторгом. — Я придумаю!

— Уж постарайся. И купи себе новое платье, ладно?

— Ой, это вовсе не обязательно…

— Обязательно. — Я поцеловал её. — Хочу увидеть тебя в новом наряде.

Застучавшая вдруг по коридору трость Гуолианга показалась мне райской музыкой. Старик нередко маялся бессонницей. Выползал на крыльцо и подолгу там сидел, дымя трубкой. Я с облегчением поднялся.

— Ложись спать, Ниу.

— А ты?

— Пойду, присмотрю, чтобы старик не навернулся с крыльца. Ложись, не жди меня. — И, не дожидаясь ответа, вышел из кухни.

Глава 6. Он смотрит в небо

На крыльце я оказался вовремя — Гуолианг, неловко опершись на трость, пытался усесться на ступеньки. Кресло, которое Ниу вынесла сюда специально для него, почему-то игнорировал. Благодарно улыбался Ниу и проходил мимо.

Я подошёл к старику. Взял, как ребёнка, за подмышки и аккуратно усадил.

Я находился в этом мире уже больше года, а благодаря матери Лея наконец-то узнал, когда у меня день рождения. Согласно полученным данным, месяц назад мне исполнилось семнадцать лет. Качком я по-прежнему не выглядел, однако ростом почти догнал Джиана, а по части физподготовки — возможно, и обошёл.

Гуолианг благосклонно кивнул — так, словно усаживание его на ступеньки входило в мои профессиональные обязанности, и вышел я специально для этого. Достал из кармана ветхой, потёртой куртки трубку и принялся набивать.

— Почему тебе не сидится в кресле? — плюхнувшись рядом с ним, поинтересовался я.

— А сам не догадываешься? — На крыльце появилась из темноты Дэйю — двумя ступеньками ниже нас.

Гуолианг не удивился — он вообще производил впечатление человека, давно разучившегося удивляться. Я тем более — чувствовал присутствие Дэйю, и к её фокусам успел попривыкнуть. Не знал только, подошла она только что, или давно здесь сидит? Равно как и понятия не имел, что она тут забыла.

— Если бы я мог догадаться, не задавал бы вопросов, — буркнул я.

— Ты ужасно приземлённый человек, Лей. — Дэйю запрокинула голову. И объяснила: — Он смотрит в небо.

Я взглянул на Гуолианга. Тот, продолжая набивать трубку, улыбнулся половиной морщинистого рта.

— А кресло стоит на крыльце, — продолжила Дэйю, — под навесом. Из-за навеса не видно неба. Так ведь, старик?

— Ты славная чуткая девушка, — не отвлекаясь от трубки, похвалил Гуолианг.

— Я — убийца, — глухо отозвалась Дэйю. Она обхватила колени руками и упёрлась в них подбородком. — Это — мой путь.

— И чем твой путь мешает тебе быть славной чуткой девушкой?

На это у Дэйю ответа не нашлось. Она фыркнула и отвернулась.

— Что-то случилось? — спросил я. — Для чего ты здесь сидишь?

— Не спалось. Вышла прогуляться.

— Давно вышла?

— Достаточно. — Дэйю с вызовом повернулась ко мне.

— Достаточно — для чего?

В ответ Дэйю выразительно уставилась на дом, принадлежащий Наташе.

Видела, значит, как я её провожал, и как зашёл в дом вслед за соседкой. Сквозь стены, конечно, смотреть не могла, и проникнуть вслед за нами, перекинувшись в невидимку, тоже вряд ли бы сумела. Но я вдруг понял — Дэйю откуда-то знает всё. Переплетение наших чакр давало ей явно больше, чем мне. Она знает, что я чувствовал, стоя на крыльце. Знает — и злится.

— Ниу любит тебя, — будто откликаясь на мои мысли, сказала Дэйю. — А ты…

— А что — я? — Раздражение всё-таки прорвалось. — Что я, по-твоему, делаю не так? У Ниу есть всё, что ей нужно. Если чего-то вдруг нет — ей стоит только сказать. Я не пью, не изменяю…

Дэйю фыркнула. Я, не отвечая, продолжил:

— А что касается желания Ниу иметь детей — ты сама прекрасно знаешь, почему это невозможно. Знаешь, что я, так же как и ты, каждый день хожу по лезвию бритвы. И знаешь, чем это чревато.

— Я одна. — Прозвучало это словно обвинение. — У меня нет семьи.

— Мать? — напомнил я.

Дэйю горько рассмеялась.

— Я убила своего отца, Лей. Неужели ты думаешь, что у меня хватит совести показаться на глаза матери? Она попрощалась со мной много лет назад. Не исключаю, что давно похоронила… И хорошо. Пусть я останусь мёртвой. Так будет лучше и для матери, и для меня. А ты — не один. — Дэйю откинула со лба волосы, смело и прямо посмотрела мне в глаза. — У тебя есть семья. Ниу, мама. Они любят тебя, ждут…

— Я об этом не просил, — перебил я.

— Неважно! Ты не должен так с ними поступать.

— Да как — «так»?! — взорвался я. Вскочил. — Вы сегодня сговорились, что ли? Одна ревёт, вторая на шею вешается, третья загадки загадывает!