Капкан для Викинга - [23]

— Спасибо тебе, — заключая Милу в объятья, проговорил Костя. — Позвони, как будешь дома. Хорошо?

— Конечно, — ответила она и, положив руки ему на плечи, привстала на мысочки и поцеловала в щеку, — доброй ночи, Викинг.

— Доброй ночи, Малявка.

Мила ушла, а Костя встал у окна. Сквозь мокрое стекло он смотрел, как Антон увозит Малявку в их квартиру, где всю ночь напролет может заниматься с ней любовью. Костя сам не мог понять, почему вдруг он стал смотреть на Милу по-другому. Что тому послужило причиной? Разрыв с Жанной и прекращение связи с Лидочкой? Отстранение от работы и такая поддержка Милы? Привыкший всегда полагаться на разум Костя пришел к выводу, что дело в том, что последние дни он общался только с ней. Вот вернется на работу, тогда…

Следующий понедельник для адвоката Воронова стал знаковым. Вернувшись из внеурочного отпуска, он был полон сил и энергии для новых свершений. Оставив позади терзания из-за сорванной свадьбы, Костя решил сосредоточиться на карьере, забыв на время о личной жизни. Во всяком случае, пока не встретит женщину, с которой будет по-настоящему счастлив. За прошедшую неделю он сумел признаться себе, что не любил Жанну так, как того бы хотел. С Милой ему оказалось куда интереснее, чем с бывшей невестой. С Малявкой кровь бурлила по-другому, а разум, собрав чемоданы, уходил на покой, позволяя серьезному мужчине превращаться в беззаботного юнца. Он все так же хотел обзавестись женой и детьми, но только при этом не отказываться от своей внутренней свободы. Костя пришел в бюро одним из первых и закрылся в своем кабинете, но почти сразу его вызвал к себе отец.

Кирилл Олегович давно перестал злиться на сына. Ему было неприятно, что все так некрасиво обернулось со свадьбой, но будет еще возможность все исправить. Сейчас его куда больше волновали собственные планы, а именно вложение в будущее Вороновых.

— Доброе утро, пап, — поздоровался Костя, проходя в кабинет отца.

— Костя, надо поговорить, — Кирилл Олегович указал ему на стул.

— Слушаю.

— Костя, ты мой единственный сын, моя гордость, мое продолжение. Да, мы повздорили из-за твоей глупости, но я уверен, что ты найдешь способ достойно устроить свою жизнь.

— Ты сейчас про брак? — уточнил Костя.

— Тебе тридцать два, пора бы думать о детях. Мне нужны внуки. Я хочу быть спокоен, что будет кому передать мое дело, — вздохнул Кирилл Олегович.

— Тридцать два для мужчины не так много. Я успею.

— Не сомневаюсь. Но сейчас не об этом.

— Вот как?

— Костя, я уже немолод, у меня нет прежней хватки, а бюро требует много сил. Я хочу передать все управление тебе.

— Пап? — нахмурился Костя. Он знал, как отцу важно бюро, и не думал, что папа сам захочет оставить дела.

— Все в порядке. Не надумывай себе. Я сохраню за собой должность почетного президента, но управлять всем будешь ты. Мне давно хотелось путешествовать, но времени не хватало. Так я смогу посмотреть мир, отдохнуть, а там, кто знает, может быть, возьму какое-нибудь дельце, — Кирилл Олегович подмигнул Косте. Ему было приятно видеть в глазах сына неподдельное волнение. Все-таки Костя его очень любил. И за такую сыновью любовь он будет сполна вознагражден, Кирилл Олегович не сомневался, что дело, которое он затеял, обязательно принесет успех и сделает его сына одним из богатейших людей страны.

— Если так, то хорошо. Я согласен. Но ты точно не хочешь ничего больше сказать?

— Сынок, я просто хочу на пенсию.

Они обнялись. Это было редким проявлением нежности для Вороновых. С тех пор, как от рака скончалась Костина мама, и отец, и сын забыли, что в семье есть место для ласки. Может быть, поэтому Костя так отчаянно желал построить свою семью с женщиной, которая была бы такой же чуткой, как его мать. Но мужчины не плачут, у них нет права на сентиментальность, грусть и меланхолию.

— После обеда соберу совещание и объявлю о своем решении, — сказал Кирилл Олегович, кивая сыну на дверь.

Костя вернулся в свой кабинет и не застал в приемной Лидочку. Он был этому рад, хотя и знал, что секретарша обязательно заявится и потребует возобновить их связь, а значит, им предстоит серьезный разговор. Все слишком далеко зашло, и теперь нужно было окончательно с ней порвать.

— Костик, можно? — Лидочка словно прочла мысли своего бывшего любовника и показалась на пороге его кабинета.

— Заходи, — сухо ответил он.

— Кость, ну ты чего? Я понимаю, что вышла неприятная ситуация, но не стоит винить во всем меня, — Лидочка села на кресло перед Костей и грациозно закинула ногу на ногу.

— Я тебя не обвиняю. Сам виноват. Но на этом все, — отрезал он.

— То есть как все?

— Лида, между нами все кончено. Оставим все в прошлом.

— Ты так говоришь только потому, что на тебя много навалилось в последнее время, но на самом деле ты так не думаешь.

— Откуда тебе знать, что я думаю? У нас был голый секс, ни чувств, ни отношений. Но мне это надоело.

— Неправда!

— Лида, перестань. Я все тебе сказал. Сохраним уважительные отношения, — устало вздохнул Костя. — А теперь иди, у меня много работы.

— Это из-за Красовской, верно? Я знаю, что она к тебе ездила после работы. Ты с ней спишь, ведь так? На нее переключился, а меня за ненадобностью вышвырнуть решил? — взревела Лидочка. Она вскочила с кресла и нависла над Костиным столом, готовая в любой момент вцепиться ему в глотку.