Капкан для Викинга - [111]

— Доброе утро, Константин Кириллович, — холодно поприветствовала она, когда секретарша разрешила войти.

Мила была прекрасна. Ее прямые черные волосы красиво спускались на пышную грудь, оттеняя изумрудный блеск ее шелковой блузки, узкая юбка-карандаш подчеркивала точеную фигуру, а туфли на высоченной шпильке делали ее ноги еще длиннее. У Кости перехватило дыхание.

— Мне нужно, чтобы вы подписали заявление, — произнесла она совершенно равнодушным тоном и, процокав каблучками к его столу, опустила на столешницу какую-то бумагу.

— Что это? — нахмурился Костя, ослабляя узел галстука, чувствуя, что в кабинете стало слишком мало воздуха.

— Я увольняюсь и очень надеюсь, что без отработки. Хотя какая отработка, все мои дела ушли к Игорю, когда вы меня отстранили.

— Малявка, что за черт?

— Викинг, подпиши. У меня нет времени ждать, — Мила посмотрела на часы и вздохнула. — Мне еще нужно подписать и забрать трудовую.

— К чему такая спешка?

— Я нашла другое место, и через полтора часа меня ждут там на оформлении.

— Вот как?! И что это за место?

— Тебя это не касается, но там мне не придется месяцами работать секретаршей с дипломом юрфака.

— Хм… Тебя все устраивало, когда ты выперла Лидочку и взвалила на себя ее работу, — процедил Костя и пробежался взглядом по заявлению.

— Подписывай, Викинг!

— Хорошо.

Костя поставил размашистую подпись на Милином заявлении и протянул ей бумагу. Он рассчитывал, что сейчас она пойдет на попятную, или хотя бы увидеть на ее лице тень разочарования, но Мила только довольно улыбнулась. Она действительно хотела уволиться, а не вела очередную игру.

— А теперь скажи честно, у тебя есть новая работа или так хочется уйти из моего бюро? — не выдержал он.

— И то, и другое. Я безумно хочу отсюда убраться, но работа у меня есть. Кстати, об этом, мне пора бежать.

Мила развернулась и, не прощаясь, вышла из кабинета. Как только за ней закрылась дверь, Костя позвонил Матвею. Уж он должен был знать, что за новая работа у его падчерицы.

— Не знаю, Кость. Мне страшно за Милу. Я не понимаю, что с ней. Вчера она была у врача… После сеанса мне позвонила Ксения Владимировна. Она была в ужасе от рассказов Милы и требовала немедленных мер.

— Что такое сказала Мила? Или это врачебная тайна?

— Она вела себя… неадекватно и говорила, что авария — это был способ отомстить тебе.

— Ясно. Примерно это я слышал вчера от нее самой. Она мной перегорела, ребенок был не нужен, и поэтому надо было броситься под машину.

— Да-да… Так…

— Она только что принесла мне заявление об увольнении, сказала, что ее уже берут в другое место. Вы что-нибудь слышали об этом?

— Другая работа?.. Нет. Да и где?! Она две недели провела в больнице и ни с кем не общалась. Мила просто не могла никуда устроиться.

— В том-то и дело. Это очередная ложь.

— Очередная?

— Матвей, вы же не поверили, что Малявка действительно бросилась под машину, чтобы мне отомстить?! Не поверили, что наша Мила конченная психичка?

Матвей промолчал, и Костя продолжил:

— Если вы верите в ее сказки, то я — нет, и докажу вам это!

Костя откинул в сторону телефонную трубку, и она повисла на проводе, издавая мерзкие короткие гудки. Все требовали от него принять поражение, но он не собирался опускать руки в борьбе за Милу. Костя так и не вернул телефонную трубку на место, и секретарше пришлось постучать в дверь.

— Да! — крикнул он.

— Константин Кириллович, извините. Вам передали, — секретарша нерешительно заглянула в кабинет, демонстрируя боссу большой желтый конверт.

— Виктория, давайте скорее сюда, — оживился Костя. — Спасибо.

Наконец-то! В большом мягком конверте находился диск с записью с видеорегистратора. Костя включил кондиционер на охлаждение, как делал всегда, когда требовал от себя повышенного внимания, и вставил диск в компьютер.

Запись была обрезана и составляла всего три минуты. Костя сразу же узнал район, где велась съемка, — совсем рядом с Милиным домом: вот-вот автомобиль свернет на ее улицу и… Костя дернулся, как от разряда тока. На экране появилась Мила, босая и без верхней одежды, хотя было холодно. Она не смотрела по сторонам и выбежала прямо под машину. Костя выругался и прикрыл глаза. Ему почудилось, что это его сбила машина. Все тело словно пронзила боль. Но нужно было отмотать назад и снова посмотреть.

Он установил замедленную скорость и приблизился к монитору, будто это могло помочь рассмотреть детали: вот машина поворачивает на улицу, вот выбегает Мила, она смотрит прямо перед собой и даже не поворачивает головы, она не видит машины!

— Твою мать! Идиоты! — громко выругался Костя и ударил ладонью по столу. — Она не бросалась под машину! Кретины! Она ее даже не видела!

Он встал с кресла и стал прохаживаться по кабинету. Хотелось выпить глоток коньяка, но потом нужно было за руль. Костя поднял все еще висевшую трубку, сбил вызов и набрал секретаршу:

— Сделайте мне двойной эспрессо, Виктория.

Хотя бы кофе, горечь которого сейчас будет кстати. Костя снова сел за свой стол и отмотал запись назад. В момент, когда в кадре появилась Мила, он нажал на паузу и стал внимательно всматриваться в свою Малявку. Только сейчас он заметил то, чего не видел раньше и на что не обратили внимание полицейские: у Милы была поранена рука. Блузка на рукаве в районе плеча была порвана ровной линией и испачкана кровью, словно по ней полоснули ножом. Конечно, запись была не самого высокого качества, но рану можно отчетливо рассмотреть даже с монитора компьютера.