Капкан для Скифа - [11]

— Вот так вот! — я оглядел комнату.

Проглотивший двадцатку, выпучив глаза, смотрел на меня и невнятно лопотал по-своему. Хотя он и не проявлял никакой активности, и штаны его были спущены, я врезал ему ногой по челюсти, чтоб не фонил.

В комнате наконец-то наступила тишина. Даже поблядушки притихли. Боб и Мик сидели, замерев, в тех же позах. Залетный боец прохлаждался на полу. Я обвел своих знакомцев неторопливым взглядом, остановился на Мике:

— Ключи от соседней комнаты.

— Да, конечно.

Он, в долю секунды натянув трусы вместе со спортивными штанами, отыскал на полочке ключи и протянул мне. Не успел я спрятать их в карман, как обоих чернокожих прорвало. Путая слова, перебивая друг друга, они затараторили в полный голос.

Из их сумбурных стенаний следовало, что сидящий в кресле без штанов, отключенный ударом по челюсти, чуть ли не наследный принц Нигерии. Лежащий в луже виски — его начальник охраны.

— Спокойней и медленней. Принц, говорите? Из Нигерии? — попытался я направить в понятное русло этот словесный понос.

— Да, да. Это он, — они закивали головами и продолжили трещать, не обращая внимания друг на друга.

Не успел я переварить полученную информацию, как принц превратился, в их изложении, в двоюродного брата главы правительства Эфиопии. Хотя, теоретически, такое родство было возможно, я не стал ждать, пока он станет президентом Зимбабве, только что прибывшим из Хараре с официально-дружественным визитом к проституткам общежития номер два государственного университета, и грозно рявкнул:

— Молчать!

Они притихли, суетливо вертя головами и переглядываясь.

— Если будут вопросы, объясните этим принцам-королям-президентам, — я кивнул на бесчувственные тела, — кто я и как меня найти. Я с ними еще пообщаюсь, без проблем, но если девочка из четыреста двенадцатой комнаты не сможет спокойно здесь жить — пеняйте на себя! — заметив их непонимающие взгляды, добавил:

— Девку тронете — прибью. Обоих. Ясно?

Они снова закивали головами:

— Да, Женя! Да, Скиф, мы будем очень почтительно с ней теперь…

— Гуд бай. — Не дослушав их заверения, я вышел.

— Бай, бай, — донеслось вслед.

Четыреста девятая была заперта. Ничего другого я и не ожидал. Абсолютно безрезультатно побарабанив пару минут, подал голос:

— Эй, студенты, открывайте.

— Мы спим, — донеслось из-за двери.

— Проверка паспортного режима.

— Какого режима?

— Паспортного.

— Сейчас.

Дверь открылась. На меня смотрел незнакомый парень в трусах и майке. Симпатичный, стройный, спортивный. Не какой-нибудь очкарик из биологов или химиков. На вид вполне может за себя, да и за девушку постоять. Даже за не очень знакомую. Что помешало, непонятно. Неужели негритянские деньги?

Увидев трезвого русского, а не пьяных, раскумаренных негров, он вздохнул с облегчением и сразу же начал качать права:

— Какой паспортный режим? Пять часов утра. С ума посходили. Вы нам спать мешаете. Нам к экзаменам готовиться.

— Абитуриенты? — я отстранил его, заходя в комнату.

— Собственно, по какому праву?.. — подал голос второй, лежащий в кровати.

Я внимательно осмотрел обоих. Ребята, как ребята — молодые, крепкие. У первого на груди выбита группа крови.

— Где служил? — спросил я.

— В мотопехоте. А что? — с вызовом ответил он.

— Да так, ничего. Вы меня извините за позднее, вернее, раннее вторжение, — я сделал раскаивающееся лицо и приложил руку к груди, — у меня только один вопрос…

— Сахара нет, — прервал меня лежащий на кровати.

— Спичек, соли — тоже, — оттесняя меня к двери, с усмешкой добавил второй.

— Ну что вы, что вы, я б не посмел беспокоить вас по таким пустякам, — я выдержал паузу, рассматривая их снисходительные лица.

— Тогда что хотим?

— Да, чем, собственно, мы обязаны столь позднему визиту?

— Безусловно, я сейчас удовлетворю ваше любопытство…

— Живее, командир. Нам спать пора, — начал откровенно борзеть бывший мотопехотинец, взял меня за руку и попытался подтолкнуть к открытой двери.

— Не стоит так себя вести, — мягко освободился я от его захвата, — я уже ухожу. Скажите мне только одну вещь: где делают таких говнюков? И почему вас так много?

С этими словами я собрал в пятерню лицо стоящего передо мной абитуриента и толкнул изо всей силы. Он перелетел через всю комнату, ударился о шкаф и растянулся на полу. Второй не дернулся, только плотней укутался в одеяло и сжался.

— Там, — я указал в сторону комнаты четыреста одиннадцать, — один из нигеров проглотил ненароком двадцать баксов. Следите за его дерьмом — доллары не перевариваются. Только смотрите, не передеритесь за двадцатку, ложкомойники. Ясно?

— Да, — пискнул лежащий на кровати.

— Не слышу!

— Да! — в один голос заорали оба.

— Вот так-то.

Хлопнул дверью так, что из-под косяка посыпалась штукатурка. «Абитуриенты, мотопехота, мать-перемать, мужики называется… Что за уроды…»

Тут я увидел ее, и гнев сразу прошел. Дите стояло возле лифта и сжимало в руках металлический совок для мусора. Видимо, уборщица оставила на этаже. Она уже не плакала, руки не дрожали:

— Вы знаете, — зазвенел в пустом холле ее голосок, — я хотела вам помочь.

Представив себе ее, размахивающую этой железякой, я улыбнулся:

— Я знал, что тыл у меня надежно прикрыт. Ты молодец. Теперь, если ты, конечно, не хочешь взять в другую руку веник, можешь спокойно ложиться спать, — порывшись в кармане мастерки, я выудил оттуда ключи и отдал ей. Она благодарно улыбнулась и зачем-то смущенно спрятала совок за спину: