Капка - [25]

Шрифт
Интервал

- Сядешь.

Сбегал на поляну, принес охапку мягкой завялой травы.

Я села.

- На что ты обиделась?

- "Лес что надо. Воздух - ключевая вода"! - передразнила я его.

Шурка засмеялся:

- А я люблю тебя.

Я на миг уставилась на него.

- Не веришь?

- Как мальчишка мальчишку?

- Нет.

Шурка встал на рыдван во весь рост, замахал вожжами, запел:

Эх, тачанка-ростовчанка,

Наша гордость и краса,

Украинская тачанка,

Все четыре колеса...

Лошадь бежала крупной рысью.

Придорожные деревья обнялись ветвями, закружились в тесном хороводе.

Закружились солнечные полянки. И все вокруг зазвенело, запело, затанцевало вместе с Шуркой.

А я какая-то обескураженная смотрела на него и ничего не понимала. Я не чувствовала радости. Хотя давно ждала, давно хотела, чтобы Шурка полюбил меня.

Шурка пел, дурачился, хохотал.

А я, растерянная и напуганная, прислушивалась к самой себе. Прислушивалась, а перед глазами всплывали то сторожка дяди Еремея, то заплаканное лицо Шуркиного отца.

После того, что я услышала и увидела в сторожке дяди Еремея, во мне что-то надломилось...

Шурка утих. Сел рядом со мной, положил на колени вожжи.

- У тебя что-то случилось?

- Нет, Шурк, ничего... Я тоже тебя люблю.

Я сказала это тихо, безразлично. Зачем сказала - не понятно. Сказала, видимо, потому, что эти слова давно были припасены для Шурки.

- Я знаю. Мне Зойка говорила.

Я уныло улыбнулась.

- Я тебя всегда буду любить. А ты?

- Я тоже.

- Давай поклянемся.

Я равнодушно ответила:

- Давай. А как?

Шурка достал из кармана перочинный нож, сделал и на своей руке царапину и на моей, смешал свою капельку крови с моей, сказал:

- Кровь за кровь. Любовь за любовь.

Я вяло повторила.

Шурка сказал:

- А ты отчаянная.

- С чего ты взял?

- Отец говорил.

Меня словно кнутом ударили. Ударили наотмашь, больно. Я соскочила с рыдвана.

- Значит, то верно? - спросил Шурка.

- Что?

- Что Еремей застрелить отца хотел?

- Врет твой отец.

- Врет?!

- Да. Все, все, все врет!

Я захлебнулась слезами и бросилась в кусты. Невеселый для меня был сенокос. Со мной произошло что-то ужасное. Я все время думала: "Зачем дядя Афанасий наврал на дядю Еремея? Зачем? Какой он плохой человек. А Шурка..."

Во время работы я украдкой наблюдала за ним, все искала в нем чего-то и не находила. Это мучило меня.

В отчаянии я кричала про себя: "Я люблю, люблю его!"

Убеждала себя, что Шурка хороший, добрый, красивый, умный, смелый. Но сердце при взгляде на него не замирало, как раньше. Оно не слушалось моего голоса.

А по вечерам мы подолгу сидели с ним на берегу озера, в котором безудержно квакали лягушки.

Я надеялась, что отчуждение пройдет. Терпеливо сидела, разговаривала и равнодушно позевывала.

Шурка сердился.

Иногда Шурка брал мою руку и весь вечер держал в своей руке. Я не отнимала руку, мне не хотелось его обижать.

Однажды Шурка сказал:

- Когда мой отец был партизаном, он прятался от немцев где-то здесь, вот у этого озера в стоге сена.

- Не говори об этом, - попросила я.

Но Шурка продолжал:

- Страшно было. Немцы искали его с собаками.

- И не нашли?

- Нет.

- Странно.

- Что?

- С собаками - и не нашли.

- Он в озере прятался. Понимаешь, под водой. Дышал через соломинку.

- А он, Шурк, не сказывал, кто партизан предал?

- Еремей. Это всем известно.

Утром я ушла из лугов. Ушла рано, все еще спали.

На повороте, у толстого огромного дуба, меня догнал Колька.

- Он обидел тебя?

Я заплакала.

- Нет, Кольк. Он не виноват.

- Я ему, знаешь... - Колька сцепил зубы.

- Не надо, Кольк, он сильнее тебя.

- Я трактором его задавлю.

Я вытерла концом шелковой косынки глаза.

Колька... Хороший мой друг Колька.

Сказала:

- Я люблю его, Кольк.

Колька оторопело заморгал ресницами.

- Неправда!

- Правда, Кольк. Правда.

Отвернулась и пошла. И Колька пошел рядышком со мной и шел до самой деревни. Шел и молчал, шел и пинал высокие придорожные стебли коневника.

У околицы остановился, достал из нагрудного кармана смятую папиросу.

Я взяла у него ее, бросила и растоптала.

- Не надо, Кольк, курить.

И мы расстались. Грустные, молча. И дома меня поджидало несчастье: у нас обвалилась печь. Старенькая она была. Кирпичи пообгорели и рухнули.

А без русской печи в деревне что без рук. Она и поит и кормит. Мы-то еще ладно, как-нибудь на хлебе с зеленым луком перебьемся, а поросенок... Он вон какой кабанище, вымахал, ему картошки ведерный чугун каждый день вари да столько же воды грей. Сухую картошку он есть не будет, пойла давай.

Пришлось у соседки, бабушки Настасьи, печку топить.

А со своей печкой не знали, что и делать.

Мама извелась вся, думаючи. К председателю ходила. Он прислал печника. Покрутился печник возле нашей печки, постукал молотком и сказал:

- "Голландка" из нее получится, а русская печь - нема. Кирпичи требуются.

Кирпичи... А где их возьмешь? Они на дороге не валяются.

Мама опять к председателю.

Он пришел к нам сам. Тоже походил вокруг печи, тоже постукал молотком, покачал головой и сказал:

- Кирпичей у меня, Агриппина, сама знаешь, нет. Придется угол церкви разбирать. Все едино она, экая верзила, без толку стоит.

Мы попробовали, ничего не вышло. Церковь как железом спаянная. Щебенки наколотили ворох, а цельного кирпича ни единого не добыли.


Еще от автора Варлаам Степанович Рыжаков
Скупые годы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


О Гриньке, о Саньке и немного о девчонках

Жизнерадостная повесть о двух деревенских семиклассниках.


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).