Капка - [12]

- Поняла, Шурк.

Но мне отчего-то стало грустно. Я поднялась.

- Куда ты?

- Я домой пойду.

Шурка недоуменно смотрел на меня. Я вышла. Густая, темная ночь. Я присела на завалинку дома. С краешку присела, на жердочку. Что меня тревожило, не знаю. А тревожило. Я долго сидела и прислушивалась. Прислушивалась к самой себе. Тревога была где-то там, во мне. Грустная и волнующая.

В темноте ко мне неслышно подошла кошка. Потерлась шелковистым боком о мои ноги, замурлыкала.

Я наклонилась, погладила ее, взяла на руки.

- Кисонька! Хорошая моя, кисонька!

"Мур, мур, мур", - о чем-то ворковала-рассказывала кошка. И вдруг смолкла, насторожилась.

У плетня послышался шорох.

Кошка вздрогнула, царапнула меня и прыгнула в темноту.

Меня потянуло домой, в теплую постель. Захотелось укрыться одеялом, прижаться к Нюрке и поскорее заснуть.

А Шурка... Как он будет спать? На соломенном мате? Простынет. Под утро прохладно, да и сыро в погребе.

Я тихо-тихо пробралась в чулан, нашла старый папин тулуп, сняла его и так же тихо вышла.

Шурка спал. Спал на боку, подложив под голову вытянутую левую руку, коленки поджал к самому животу.

Я опустилась перед ним на корточки, осторожно притронулась к его волосам, вынула из них соломинку.

Губы у Шурки расплылись в улыбке.

Я отпрянула, прижалась к стене. Шурка не шевелился, начал усиленно что-то жевать.

"Не наелся он. Еда ему снится".

Я заботливо укрыла Шурку тулупом и, уходя, шепнула:

- Спи, Шурка, завтра я накормлю тебя досыта.

Утром я проснулась радостная. Не знаю почему, но радостная-радостная. Мама хлопотала у печки. Дрова горели весело, длинный язык пламени высовывался в трубу, слизывал сажу.

В окно заглянуло еще не умытое полусонное солнышко.

По лужайке возле дома горделиво расхаживали грачи. А на старом морщинистом вязе так и прыгал, так и хлопал крыльями, так и высвистывал весь взъерошенный от восторга скворец.

Нюрка лежала на маминой кровати, широко раскинув руки.

Я вытрясла половики, подмела в комнате, сходила за водой. Присела к Нюрке на кровать, наклонилась, поцеловала ее. Нюрка открыла глаза и сразу:

- Кап, ты зачем вчера утащила лампадку?

- Т-с-с... Ты же спала?

- На-ко. Я не вовсе спала. Это ты для покойничка?

- Наврала я тебе, Нюр. Не было на чердаке никакого покойника. Шурка тут вчерась прятался. Это они с Колькой сарай-то спалили.

Заскрипела дверь, и на пороге нашего дома появилась Зойка.

Мне не нравилась она. Вспыльчивая, задира, никогда не уживалась с девчонками и чаще бегала с мальчишками. Училась она так же, как и Шурка, плохо. Но Шурка учился не просто плохо. Он то получал одни пятерки, то одни колы с двойками.

Учителя считали Шурку способным лентяем. Зойка же училась ровно, перебивалась с двоек на тройки.

Зойка часто приходила ко мне, я помогала ей по русскому языку. Шурка не помогал ей. Они жили как кошка с собакой.

Сколько я ни билась, как ни объясняла Зойке, она существительное от глагола отличить не могла.

Говоришь ей:

- "Корова шла". "Корова" - существительное, "шла" - глагол. Существительное отвечает на вопросы "кто?" или "что?", а глагол - "что делает предмет?" или "что делается с ним?". Поняла?

- Поняла.

- "Лошадь прыгает". Где существительное, где глагол?

Зойка молчит.

- Кто прыгает?

- Рыба.

- Какая рыба? Лошадь. Лошадь - кто?

- Зверь.

- Ох, Зойка! Сама ты зверь. Лошадь не зверь, а животное.

- Ну, животное.

- Да я не об этом тебя спрашиваю.

- О чем же?

- Где существительное, где глагол?

- А я откуда знаю? Что я, брала, что ли? Вот пристала.

Начинаешь все сызнова.

- "Лошадь прыгает". Лошадь...

Зойка хохочет.

- Ты что?

- Что, лошадь-то козел, что ли? Скажешь тоже - прыгает... Она не прыгает, а скачет.

- Ну хорошо. Пусть по-твоему - скачет.

- Нет, не по-моему. Она по-моему не умеет. Я на одной ножке.

И так вот каждый раз. С ума можно сойти!

После таких уроков я не только дружить, я прятаться начала от Зойки. Увижу в окошко, что она к нам бежит, - и в подполье.

Однажды заболела из-за нее, простудилась. Холодно в подполье-то, а я в одном платье.

А Зойка вошла к нам и не уходит. Нюрка говорит ей, что меня нет, что я гулять ушла, что долго не приду, а она:

- Ничего, Нюр, мне не торопко. Я подожду.

И сидела битый час.

Я вся продрогла. Выскочила - зуб на зуб не попадает. Противная Зойка, глядеть на нее не хочется.

А сегодня я Зойке почему-то обрадовалась. Странно. У меня было такое ощущение, что я давно-давно поджидала Зойку и вот она пришла.

Может, это оттого, что у меня было хорошее настроение? А отчего оно? Вчера было совсем не так. Сегодня и солнце другое, и тепло другое, и дома другие, и Зойка другая. Сегодня все, все другое.

Зойка толкнула меня в плечо.

- А?

- Ты что, уснула, что ли?

- Уснула, Зойк.

- Смешно. У нас бабушка тоже на ходу спит. Прошлый год пошли мы с ней в лес за малиной. Идем-идем, идем-идем, а она ка-а-ак бросится с дороги и в кусты. Я за ней: "Ты что, говорю, баб?" А она побледнела, трясется. "Ой, говорит, Зоюшка, дай отдышусь. Лошадь мне приснилась. Прямехонько на нас скачет". - "Э-э-э, говорю, баб, так мы и до малины не дойдем задавят". А в другой раз...