Капитаны в законе - [86]

Полузвездочная досталась, падла, – и подался к князю в шатер. Зайдя, Сангре сумрачно поглядел на него и негромко заметил:

– А все ж таки постарайся потянуть время. Поверь, сейчас для тебя самое важное – отложить суд. Ненадолго, хотя бы на пару дней. А лучше на пяток.

– Для чего?

Петр вздохнул и пояснил:

– Ну-у, скажем, для достойных похорон Маштака. Да и Юрию, наверное, тоже для Романца время надо. Оно конечно, собаке – собачья смерть, но ведь и бешеную псину тоже закопать нужно.

– И что мне оный передых даст?

– В себя хоть немного придешь, а то вон, загнанный совсем, – грустно заметил Сангре. – Да и князья-лжесвидетели за эти дни как знать, вдруг осознают, что смертный грех творят, возьмут и откажутся от своих показаний.

– Они откажутся, жди, – обреченно отмахнулся Михаил Ярославич.

– Даже если перед тем как слово молвить, на святых мощах апостолов поклянутся? – хитро прищурился Петр.

– Каких мощах? – недоуменно нахмурился князь.

– Да я привез тут кой-чего.

– Откуда взял?

– У крестоносцев прихватил. У них такого добра завались, вот и поделились.

– Просто так? – усомнился Михаил Ярославич. – Да у них снега зимой не выпросишь.

– Ну-у, оно ведь как просить. Хотя ты прав, княже, пришлось немного заплатить, – согласился Сангре.

– И что же, все гривны на них ухнул?

Петр потер переносицу, припоминая цены, указанные в тексте грамоты, приложенной к святыням.

Диктовал он их наобум Лазаря, главное, чтоб выглядело правдоподобно, то бишь не слишком дешево – все-таки святыни, но и без перебора. Хорошо, ради интереса и от нечего делать он на обратном пути в Тверь подсчитал общую сумму, иначе сейчас ни за что бы не вспомнил, а так…

– Почти четыре тысячи гривен отвалил, – сообщил он. – Потому в сундуках всего несколько сотен осталось. Зато теперь у нас святыни имеются.

– Дело конечно, богоугодное, но на суде они не помогут, – поморщился князь. – Там Кавгадый все вершит, а он никогда не дозволит, чтоб князья над оными святынями клялись. Скажет, христианские, и отвергнет напрочь.

– Кстати, насчет Кавгадыя, – спохватился Сангре. – Мне бы тоже его повидать до суда. Хочу за жизнь потолковать.

– Мыслишь и с ним дружбу свести? – насмешливо хмыкнул Михаил Ярославич. – Да он тебя к себе на полет стрелы не подпустит.

– Как знать, – не согласился Сангре. – Пути исподнего неисповедимы, – и. натолкнувшись на недоуменный взгляд князя, пояснил: – Я имею ввиду грязного белья, которое никому не хочется перетряхивать при посторонних. А уж тем паче при хане.

Но тут Петр одернул себя – кажется, наболтал чересчур много. А потому он резко поменял опасную тему. Дескать, сейчас у него голова вообще не соображает, поскольку жутко хочется ополоснуться с дороги, а то весь потом пропах, как какой-то степняк, прости господи за похабное сравнение. А за привезенные гривны он готов поподробнее потолковать с князем не далее, как сегодняшним, а лучше завтрашним вечером.

Тот поморщился, но промолчал. А через десяток минут ему и вовсе стало не до того – прискакавший от хана гонец потребовал, чтобы тот срочно явился перед Узбеком. Пока Михаил Ярославич отсутствовал, Сангре с наслаждением помылся, чуточку смущаясь под восторженными взглядами Черныша, раз десять порывавшегося поблагодарить. Да не просто так, но при этом непременно плюхнуться в ноги. Словом, князь угадал на все сто. Ухаживал он за Петром и впрямь как девка красная. Дошло до того, что Черныш, дабы Сангре помягче лежалось, даже спер из княжеского шатра пару подушек. Правда, их Петр велел немедля отнести обратно.

Впрочем, вскоре за мальцом прибежали – брат пришел в себя и хотел его увидеть. А буквально через пару минут полог открылся и появился Кирилла Силыч. Оказалось, в становище прибыл другой ханский гонец. На сей раз за Петром.

Предложение боярина переодеться в нарядное, Сангре решительно отверг и поступил наоборот – остался в скромной неброского цвета одежке, в которую переоделся после мытья. Ну разве белая рубаха по вороту была расшита красными лебедями и прочими пернатыми, но иных у него и не имелось, все с узорами, Заряница постаралась.

Брать с собой Вовку, сына Дягиля, он отказался. Мало ли, пацан совсем, политесу не знает, но гусли у него забрал.

– А они тебе на кой ляд? – вытаращил глаза боярин.

– Мало ли, вдруг Горбатый Мурку сбацать велит, – последовал загадочный ответ. – Ну, я пошел, а ты без меня распорядись стол приготовить, ладно? А то у меня с самого утра ни крошки во рту.

Глава 22 Личный гусляр… Узбека

Белоснежная юрта великого хана всей Орды была нарядно украшена разноцветными шелками и яркими коврами, на которых бушевало бурное разнотравье весенней степи. Не без некоторой робости, сопровождаемый подозрительными взглядами суровых телохранителей, застывших на входе – что за странная деревянная вещица свисает у урусита сбоку – Сангре прошел вовнутрь.

Хан возвышался над остальными, сидя на золотом троне. У подножья его, на цветастом мягком ковре, подогнув под себя ноги, устроились, по всей видимости, его ближайшие советники. Все разные, но выражение лиц одинаковое – спесивое и высокомерное.

Оба русских князя сидели почти у самого входа друг напротив друга. Юрий выглядел достаточно веселым и довольным, Михаил Ярославич напротив, был угрюм, можно сказать мрачен.