Капитаны в законе - [61]

…Поначалу само путешествие протекало донельзя гладко. Проблем с едой не возникало – даже запасы не подъели, поскольку регулярно прикупали провизию в пути. Правда, ни Ольгерда, ни Воина застать на месте не удалось – отбыли со своими дружинами к Гедимину в Троки. Для чего – догадаться несложно. Можно сказать, задачка для дурачков, два плюс два. Непонятно было лишь одно: какой из вариантов разыгрывается. То ли кунигасу понадобилось дать отпор напавшим крестоносцам, то ли он сам нацелился на них.

«В любом случае я не при делах. Если напали чертовы НАТОвцы – Гедимину самому виднее, как защищаться, а если решил организовать налет, значит, у него уже имеется собственный план. Не будет же он его менять из-за одного человека, – успокоил себя Петр. – Получается, главное сейчас – застать в Троках его самого».

Однако задачка на самом деле оказалась с закавыкой. Правильным вариантом был третий, не пришедший в голову Сангре. Кунигас и впрямь собрался выступать в поход для оказания скорейшей помощи сыну Кейстуту – перемирие нарушил Тевтонский орден. И в то же время он столь бурно радовался приезду Петра, что тому стало ясно – потребует помощи. И отказаться не моги, поскольку первый разговор о грамотке закончился неудачей. Как заявил Гедимин, даже с учетом того, что он якобы отвергает тайный союз, направленный против Орды, лишний раз напоминать ему о себе степному правителю – огромный риск. Оказывается, татарские эмиры уже писали своему хану, будто владыка Литвы ведет себя не как добрый сосед, принимая под свое крыло одних русских данников за другими.

– А как их не принимать?! – возмущался литовский правитель. – Сами ж просятся! Так почему я должен отказывать?! Витебский князь, к примеру, отчего решил свою дочку за моего Ольгерда замуж выдать? Да пообещал я, что ему дань платить не придется, и земель его никто не тронет. А ежели кто замахнется, я на его защиту всей ратной силой встану. Думаешь, хану понравилось такое?! Теперь Андрей Козельский к моей дочери просватался и тоже помощи против татар потребовал, притом нынче же. Сызнова Узбек недоволен будет, когда о том прознает. А тут еще в его руках моя грамотка окажется. И представь, что случится?

– Но ты ж в ней откажешься от союза. Значит, хан наоборот должен успокоиться.

– Как поглядеть. С одной стороны, ты верно говоришь, должен, а с другой, может, и призадуматься: ныне отказался, а как завтра – неведомо. И иное ему на ум придет. Значит, Гедимин и вправду силен, коли ему союз предлагают. К слабому-то никто людей посылать бы не стал. И тогда он попробует заранее меня обескровить. А у меня эвон чего творится, слыхал, поди. Мне нынче всех людишек надобно в один кулак собрать, а я доселе прихода дружин своих сыновей Наримунта и Кориата из-под того же Козельска дожидаюсь. Не иначе как крестоносцы сведали, сколь я туда отправил, вот и налетели. И как мне на две стороны воевать прикажешь?! Разорваться что ли?!

Петр слушал и уныло кивал головой.

Жалел он лишь об одном – понапрасну нарушил заповедь, взятую на вооружение еще во время пребывания в Нижнем Тагиле. Правильно она гласит: «Не верь, не бойся, не проси». И сегодняшняя беседа – лишнее тому подтверждение. Но самое обидное заключалось в том, что не сумел он предугадать доводы Гедимина, а значит, и продумать, что им противопоставить. И как он не догадался? Да и Улан куда глядел? Обычно он малейшие просчеты побратима подмечал, а тут на тебе. Предположим, про козельского князя он понятия не имел. Но здесь и без сватовства Андрея прокол получился, да чего скромничать, целая дыра.

«А впрочем, – нашел он оправдание – мы ж с ним отродясь политикой не занимались, потому и лопухнулись дружно».

После того как он вынес своего рода оправдательный вердикт для обоих, на душе полегчало. Прикинув расклад, он решил, что скорее услышит «нет», чем «да», но пока окончательного «нет» не прозвучало, стоит продолжать попытки добиться своего. В конце концов, зря что ли он сюда прикатил?

И чуть погодя, когда Гедимин слегка остыл, Сангре пустил в ход свои единственные козыри. Плохонькие, конечно, как он теперь понимал, но какие были. Мол, во-первых, этой зимой хан нацелился совсем в другую сторону, можно сказать, в противоположную. И разворачиваться Узбек не станет, поскольку грамотку, адресованную Гедимином Юрию, ему доставят, когда войска Орды окажутся в предгорьях Кавказа. А во-вторых, их там ожидает жуткий разгром, посему и по возвращению поход на Литву не состоится. Да будет ли кому идти?! Как знать, не угодит ли в плен сам Узбек.

И козыри сработали. Правда, не до конца. Кунигас вроде бы все равно отказался, но на сей раз не столь решительно и гневно, как поначалу. Во всяком случае, Петр уловил в его ответе неуверенность. Дескать, утро вечера мудренее, тем более, Воин и Ольгерд уже выступили навстречу крестоносцам, старший сын, Монвид, и вовсе там, а Наримунт и Кориат вернутся не раньше, чем через седмицу. Словом, два-три свободных дня для разговоров с дорогим гостем у него сыщутся.

При этом он столь хитро взглянул на Сангре, что тот пришел к окончательному выводу: либо у Гедимина успел созреть план, как лучше использовать своего «дорогого гостя», либо появились лишь туманные наметки на него, потому и понадобился ночной тайм-аут для раздумий.