Капитан Весна - [10]
Трудно было ответить сразу на все эти вопросы. Господин Дорен попробовал заикнуться, что он уже ел, но на это не обратили внимания, и все сразу засуетились. Тетя Мария разбивала яйца для омлета, моя мать резала ветчину, а Бертран побежал за вином.
Учитель сначала рассказал о своих близких, потом заговорил о наших занятиях. Жаловаться на нас ему не приходилось. Бертран, по его словам, решил серьезно взяться за правописание. Что же касается парижанина — тут я невольно слегка покраснел, — то он неплохо защищает честь столицы.
Затем господин Дорен перешел к цели свого визита.
— Я пришел купить у вас немного бука. Я знаю, что у вас есть сухие дрова. Мне потребуется один или два кубометра…
— Сейчас об этом поговорим, — сказал дядя Сиприен. — Но сначала садитесь. Дела лучше решать за накрытым столом.
С дровами быстро уладили. У дяди Сиприена они не переводились. Затем поговорили о последних событиях, о погоде, о некоторых вирванских семьях. Учитель справился о моем отце. Часто ли мы получаем от него письма? Доходят ли до него наши посылки? Сейчас как будто с этим стало полегче.
Мне показалось, что учитель что-то хочет сказать, но не решается в нашем присутствии. Он все посматривал на свои часы, а потом поднялся и предложил дяде Сиприену заглянуть с ним в дровяной сарай. Я понял, что это только предлог. Господин Дорен хотел поговорить с дядей с глазу на глаз. Сиприен Валетт повернулся к нам:
— Мальчики, не пора ли вам взяться за уроки? Покажите господину Дорену, что вы прилежные ученики. А после полудня нам нужно будет поработать в саду…
Дядя Сиприен и учитель скрылись за дверью. Мы сели за свои книги. В окно, сквозь туман, виднелся наш двор. Моя мать взяла свое вязанье. Тетя Мария пошла в амбар собрать несколько свежих яиц в подарок господину Дорену. Было очень тихо. Слышно было лишь бульканье супа на огне, шелест переворачиваемых страниц да прилежный скрип перьев. Подняв голову от тетради, я увидел, как учитель и дядя Сиприен вышли из дровяного сарая и медленно направились к дому, покуривая трубки. О чем они говорили?
По выражению их лиц и некоторым жестам учителя я понял, что дело шло о чем-то очень серьезном. Они ненадолго задержались у калитки, продолжая свой разговор. Затем дядя Сиприен прислушался, поздоровался с каким-то прохожим, повернулся и, взяв учителя за руку, отвел от калитки. Когда они подошли к кухне, я услышал зычный голос дяди Сиприена:
— Договорились, господин Дорен, договорились! Самое важное — это…
Остального я не уловил. Что было «самое важное», о чем с таким серьезным видом говорил дядя Сиприен, и какие замыслы они собирались осуществить?
Об этом я узнал лишь позднее.
Мне запомнилось то утро и по другой причине. Господин Дорен только что ушел. Было около полудня, когда перед окном промелькнула женская фигура. В дверь осторожно постучали. Это была жена Фредо. Неужели человек с обезьянкой вернулся в нашу деревню, а мы об этом ничего не знали?
Из рассказа госпожи Беллини выяснилось, что она приехала с дочерью утренним поездом, а муж ее вернется только через несколько недель. Он гастролирует где-то в районе Безье.
Госпожа Беллини была худенькая, миниатюрная брюнетка. Она нисколько не походила на своего верзилу мужа. У нее были маленькие ручки и ножки, очень миловидное лицо, темные глаза и длинные черные волосы. Ее можно было принять за девочку. Пришла она к нам одна, а дочку оставила у Ригалей. Та немного кашляла и устала с дороги. Позже, когда мы их видели рядом, то издали трудно было отличить мать от дочери. Девочке шел десятый год. Для своего возраста она была, пожалуй, даже слишком высокой, а лицом удивительно походила на мать: такая же нежная кожа, огромные темные глаза, те же иссиня-черные волосы.
Правда, если внимательно вглядеться, было видно, что мать уже не так молода. В черных как смоль прядях пробивалась седина. Тонкие, похожие на скобки морщины окружали ее красиво очерченный рот.
Когда она вошла в кухню, мы с Бертраном еще сидели за уроками. На столе были разложены книги и тетради. Дядя Сиприен работал в хлеве, а наши матери хлопотали наверху.
Госпожа Беллини с нескрываемым восхищением поглядела на разложенные груды книг и бумаг. Но к ней уже спускалась тетя Мария. Она заметила гостью, когда та проходила по двору.
— Входите, дорогая, входите! Вы, наверное, совсем продрогли. Как хорошо, что вы возвратились!
Оказалось, что госпожа Беллини пришла вовсе не к нам. Она хотела поговорить с учителем и узнала, что он у нас.
— Вот досада! — воскликнула тетя Мария. — Господин Дорен только что ушел. И вам его не догнать. Он ходит очень быстро.
— Я хотела поговорить с ним об Изабелле, — сказала женщина. — Это моя дочь. Меня очень огорчает, что она не может посещать школу. До Кастера такой далекий путь… Она не привыкла, и с ее здоровьем…
— Я понимаю, — заметила тетя Мария. — Но что поделаешь? Школа в Вирване закрыта. Детям приходится ходить в Кастера. Каждое утро они берут с собой котелки, а мадам Дорен разогревает им еду на кухне.
— Думаю, что сейчас Изабелле такой путь будет не под силу. Но ведь должна же она учиться. Девочка и так порядочно отстала от своих сверстников. Да и как могло быть иначе при нашей бродячей жизни? Неделя здесь, месяц там… Но я всегда делаю все возможное, чтобы она могла заниматься…
