Капитан Суматоха - [2]

— Здрасьдядяролле, гделенивец?

Отец Ниссе слегка опешил, потом лукаво улыбнулся:

— Ленивец? Что ж, неплохое прозвище для Ниссе. А то он сидит там в Гваякиле и все ждет, чтобы кто-нибудь при ехал и расшевелил его.

Суматоха не знал, как понять эти загадочные слова, но папа ему объяснил:

— Дядя Ролле приехал в Швецию по делам, всего на несколько дней, потом опять вылетит в Гваякиль. Вот он и спрашивает, хочешь ты лететь с ним, чтобы провести каникулы вместе с Ниссе? Он писал мне об этом еще несколько месяцев назад, но я сперва решил посмотреть, как у тебя пойдут дела в школе. Да и дорога дорогая. Ну вот, а теперь дядя Ролле говорит, что берет половину расходов на себя. И в школе ты как будто подтянулся. Пятерки по английскому и по географии в какой-то мере уравновешивают четверки и троечки по остальным предметам. Что ты скажешь?

Но Суматоха словно онемел. Впрочем, его блаженная улыбка достаточно ясно говорила, что он думает и чувствует.

Вот как вышло, что Суматоха в один прекрасный июньский день, сидя в огромном реактивном самолете рядом с дядей Ролле, смотрел в окошко, как снизу к ним медленно приближаются облепившие оба берега широкой реки белые дома. Выйдя на трап, они на минуту застыли на месте, таким жарким, парным воздухом их обдало, словно в бане.

— Вот страна, которая вполне оправдывает свое название, — заметил дядя Ролле. — Ты, конечно, знаешь, Эквадор означает «экватор».

Они еще не дошли до аэропорта, а рубашки уже прилипли к телу и глаза залил едкий пот со лба. Чтобы не ослепнуть окончательно, Суматоха поставил свой ручной багаж (в такси по пути на аэродром мама Мерта и папа Эрнст в последний раз проверили его и оставили: дневник, набор инструментов, складную удочку, три детективных романа, коробку конфет и покрышку от футбольного мяча) и вытерся рукавом. И сразу увидел Ниссе и его маму, они стояли за оградой и махали ему.

Голову Ниссе защищала от солнца широкополая шляпа, а на плече у него сидела маленькая обезьянка и тоже весело махала рукой. Суматоха ринулся было к ним, чтобы поздороваться, но ему преградили путь два усача с напомаженными волосами.

Жестикулируя и корча страшные рожи, они наговорили кучу звучных слов, и хотя Суматоха не понимал по-испански, он догадался, что ему вежливо предлагают сперва пройти таможенный и паспортный контроль.

Формальности длились недолго. У выхода из аэропорта их ожидал вместительный «бьюик», за рулем которого сидела мама Ниссе. Искусно лавируя между индейцами и неграми, тележками и автобусами, роскошными американскими лимузинами и тяжело нагруженными осликами, она в то же время успевала расспрашивать дядю Ролле и Суматоху, как они летели и как поживают друзья и знакомые в Швеции. Ей отвечал один дядя Ролле, Суматохе было не до разговоров, он жадно разглядывал город и знакомился с веселой обезьянкой Ниссе.

Все ему казалось замечательным, только индейцы разочаровали. Он-то надеялся увидеть статных краснокожих воинов в живописных кожаных одеждах, с роскошным венцом из перьев на голове и томагавком в руках. А по улицам шли низкорослые, одетые в грязные лохмотья смуглые люди, которые испуганно шарахались в сторону от машины.

Ниссе жил в зеленом предместье, в большом белом коттедже с установками для кондиционирования воздуха. На столе стоял роскошный ленч, но хотя на сладкое подали шоколадное мороженое, которое Суматоха любил больше всего на свете, он отказался от добавки, так ему не терпелось поскорее отправиться с Ниссе в город. Они выбежали на улицу, вскочили в первый попавшийся автобус и плюхнулись на сиденье между негром, игравшим на губной гармошке, и юным индейцем с попугаем, который без конца твердил: «Лорита, лорита, корре, корре!..» (Ниссе перевел: «Попугайчик, попугайчик, беги, беги!..») Суматоха тут же решил пополнить свой будущий зверинец попугаем. Нет, лучше взять двух, попугаев: вдвоем веселее, будут разговаривать друг с другом. Испанский одолели, научатся и по-шведски. Здесь грезы Суматохи были грубо развеяны — автобус так резко затормозил, что он упал вперед. Шофер выскочил из кабины и принялся честить водителя такси, и тот не остался в долгу.

— Пошли, выйдем, — сказал Ниссе, — теперь они надолго завелись.

Улица, где остановился автобус, была настоящим торговым центром. В каждом доме — магазин. Мало того, вдоль тротуаров стояло множество ларьков. А те, кому было не по карману платить за помещение или ларек, разложили свой товар прямо на тротуаре. Почему-то преобладали соломенные шляпы и белые пуговицы.

— Эти шляпы называются панамами, а сделаны они здесь, в Эквадоре, либо в городе Куэнка в Андах, либо в приморском селении Хипихапа, — рассказал Ниссе. — Большинство шляп вывозят в Панаму, там, на канале, ловкие торговцы выгодно продают их пассажирам проходящих судов. Вот и стали шляпы называть панамами. Здесь, в Эквадоре, страшно злятся из-за этого.

— Эти торговцы ничего не смыслят в рекламе, — решил Суматоха. — Согласись, Хипихапа звучит куда лише, чем Панама.

Белые пуговицы тоже были экспортным товаром. Их делали из твердой, как слоновая кость, скорлупы орехов тагуа, которые растут на пальмах. За очередным ларьком друзья увидели витрину, полную книг и почтовых марок.