Капитан Педро - [5]

Я воспрянул духом, но силы мои были так истощены, что скоро я снова впал в полуобморочное состояние. Настала ночь, и на мачте «Черной Смерти» был поднят фонарь, который указывал нам путь. Предприятие было неудачным для пиратов: из четырех лодок назад возвращалась одна, и среди команды было много раненых.

Пираты ворчали и бросали на нас угрожающие взгляды. Они захватили только трех пленных, в том числе одного мальчика, и никакой добычи, вознаграждающей за понесенные потери.

Наконец мы достигли «Черной Смерти», и пираты с бранью подняли нас на борт. Мы увидели вокруг себя свирепые лица, услышали ряд обращенных к возвратившимся пиратам вопросов об исходе дела. Когда пираты узнали о поражении, угрожающе поднялись кулаки и посыпались проклятия.

— Где капитан? — спросил рыжий.

— Он заперся у себя, Краммо, — ответил человек, одетый лучше других. Повидимому, это был шкипер, но держался он с Краммо, как подчиненный. — Он просил не беспокоить его известием о победе.

Ударение, которое он сделал на последнем слове, видимо, не понравилось рыжему, — он стал еще мрачнее.

«Вот так капитан, — подумал я, — он спокойно спит, в то время как его люди отправляются в битву. А рыжий-то его, повидимому, все-таки боится. И что он сделает с нами?»

— Я сделал все, что мог, — пробормотал Краммо, как будто извиняясь за неудачу. — Утром я все объясню капитану. Чортов ветер! — прибавил он злобно, — из-за него этот корабль ускользнет из наших рук!

Действительно, ветер усилился настолько, что паруса надулись и «Серебряный Лебедь» ускользал от врагов. У меня на глазах выступили слезы, но «смелей!» — подумал я.

— Отведите пленников в трюм, — приказал рыжий. — И свяжите их покрепче.

Двое или трое пиратов отвели нас вниз. К счастью, нас не разлучили и заперли всех троих вместе, сковав нам ноги.

— Ну, на эту ночь мы как будто в безопасности, — сказал мой отец весело, хотя веселость эта была напускной. — Как ты себя чувствуешь, Джордж?

— Много лучше, — ответил я. — Как ты думаешь, мистер Бумтри постарается спасти нас?

— Боюсь, что это ему неподсилу сейчас. Ну, а ты как, Самбо?

— Отлично, сэр. Только здесь у меня ужасная пустота! — и он с такой нежностью погладил свой живот, что, несмотря на всю трудность нашего положения, мы с отцом расхохотались.

— Ты прав, Самбо, — после битвы всегда очень хочется есть. Я надеюсь, они не собираются уморить нас голодом?

Однако еду нам принесли только через час, и я невыносимо страдал от жажды. Наконец мы услыхали шаркающие шаги, к нам вошел человек с фонарем в одной руке и корзинкой в другой.

— Вы, конечно, не прочь закусить, — сказал он с девонширским акцентом, обрадовавшим меня. Затем он плотно притворил дверь и таинственно сообщил, что завтра нам предложат или присоединиться к шайке, или умереть. Ему самому был предложен такой же выбор, и у него не хватило духа отказаться от жизни.

— Все же я не настоящий пират, — сказал он.

Присутствие этого дружелюбно настроенного человека ободрило нас, и мы с более спокойным духом принялись за еду и питье.

Присоединиться к пиратам? Притвориться, что присоединяешься к ним, и убежать при первой возможности? Страх девонширца передался мне. Мне представилось, что меня бросают в море к акулам или что рыжий Краммо выкалывает мне глаза.

Наконец мой отец заговорил.

— Слушайте, Джордж и Самбо. Завтра нам дадут возможность остаться в живых. Но согласиться на это значит стать преступниками. Смерть нелегкая штука. Но это — только одно мгновение. Поклянитесь мне, что какая бы ужасная судьба ни грозила вам, вы не согласитесь присоединиться к пиратской шайке.

Его простые слова пробудили во мне решимость. Я умру так же храбро, как он, хотя я только мальчик! И я сказал немного срывающимся голосом:

— Папа, я страшно боюсь этих людей, но ты, конечно, прав, и я обещаю исполнить твое желание.

— Молодчина, сынок, — сказал отец, в темноте гладя мою руку. — А ты, Самбо?

— Масса Моррис, — сказал чернокожий, голосом, еще более испуганным, чем мой. — Рисковать своей жизнью в битве — это одно. Но быть казненным, увидеть нож, приближающийся к горлу... Ах, масса! — ах, нет, не знаю... А потом акулы, которые растерзают Самбо... Боюсь, что если я дам это обещание, — я не сдержу его.

— Самбо, неужели после долгих лет жизни с нами ты решишься убивать и грабить белых?

— Ах, масса, я только негр и не понимаю белых людей, но я отлично помню, как белые люди пришли в мою деревню, зарезали моего брата, сожгли мой дом и продали меня и мою сестру в рабство. Разве это справедливо, масса? Почему же мне не резать белых людей и не жечь их корабли? Священники говорят: око за око. Я сам слыхал.

— Это жестоко, Самбо. Лучше любить, чем ненавидеть.

— Кто меня любит, масса? Только вы, да ваш мальчик. Нет... Я не обещаю.

Эта ночь была одной из самых ужасных в моей жизни. И теперь, когда я слышу о человеке, приговоренном к смерти, и думаю о его последней ночи, мое сердце рвется к нему, как бы ни было ужасно совершенное им преступление. Ждать зари и смерти втечение долгих часов... Я не мог заснуть. Повременам я впадал в дремоту и во сне умирал не один, а много раз и самой ужасной смертью. Как будто годы прошли, прежде чем темнота сменилась рассветом, а рассвет ясным днем.