Капитан - [17]

— Я не знал, что Ортог исполняет обряды тимбри, — заметил Отто.

— Это влияние Гуты, жрицы тимбри, — недовольно ответил Хендрикс. — Это она своими предсказаниями убедила Ортога стать королем, а не принцем, и вбила ему в голову, что он должен основать собственное племя.

— Но ведь и ты, и Гундлихт — дризриаки, — напомнил Отто, — как и сам Ортог. Почему же вы последовали за ним?

— Мы получили от него кольца, — объяснил Гундлихт. — Мы готовы умереть за своего господина.

Следует упомянуть о том, что верность среди варварских народов была редким явлением. В отличие от более цивилизованных народов, у них же она не опиралась на такие отвлеченные понятия, как закон или государство. Скорее, верность подкрепляли кровь и долг, и в конечном итоге долг вождям переходил из рода в род. Из таких примитивных представлений возник обычай брать дань, поэтому верность обычно рассматривалась как долг перед господином, кормильцем и защитником.

Внезапно от жертвенника донесся жалобный вопль, и показалась дрожащая, вырывающаяся фигура, почти полностью обмотанная веревками.

— Ортог! Ортог! — кричал пленник. — Пощади! Не убивай меня, не надо! Мы ведь играли вместе еще детьми, мы сражались плечом к плечу! Пощади! Смилуйся!

Ортог взмахнул рукой, и вновь зазвенели цимбалы. Рот мужчины беззвучно открывался в крике, слезы струились по его лицу, но теперь в шуме его никто не слышал.

Двое мужчин подняли его над жертвенником и укрепили веревку на перекладине так, что горло и голова пленника оказались подставленными жрице.

Хендрикс зашептал, приблизив губы к уху Отто, которому пришлось наклониться:

— Это Андракс, главарь заговорщиков. Его оставили последним, чтобы показать, какая судьба ждет его шайку.

Отто кивнул.

Мужчина продолжал что-то кричать, раскрывая рот, и было неясно, то ли все звуки заглушил звон металла, то ли пленнику просто отказали голосовые связки, и ему не осталось ничего другого, как отчаянно, биться в страхе , с дикими глазами и искаженным лицом.

Четверо женщин крепко держали его, но, видимо, едва справлялись. Двое принесли котел — тот, который прежде опустошили над кадкой, стоящей на грубой волокуше неподалеку от жертвенника. Котел установили на жертвенник. Женщины держали пленника; ему приподняли голову и снова опустили так, что теперь она почти упиралась в дно котла. Жрица вновь набросила на голову капюшон.

Цимбалы взорвались яростным звоном. Человек задергался на веревке. Больше уже не казалось странным то, что он не издает ни звука.

— Он умирает недостойно, — процедил Хендрикс.

— Да, тут нечем гордиться, — кивнул Отто.

— Даже несмотря на то, что он из нашего народа.

— Он не наш, — поправил Гундлихт, — он предатель.

— Верно, — подтвердил Хендрикс.

— Разве все вы не предатели? — спросил Отто.

— Мы следуем за Ортогом, нашим господином, — возразил Хендрикс.

— И мы из народа алеманнов, — добавил Гундлихт.

— Но не дризриаков, — уточнил Отто.

— Да, не дризриаков.

— Вы не одобряете обычаи тимбри, — продолжал Отто.

— Да, но исполняем волю Ортога, нашего господина, — ответил Хендрикс.

— А что бы предпочли вы?

— Старую казнь, — пожал плечами Хендрикс, — плаху и тесло.

Жрица уже откинула капюшон. У нее были длинные смоляные волосы и высокие скулы.

— Это Гута, верховная жрица? — спросил Отто.

— Да, — кивнул Хендрикс.

Все женщины, кроме Гуты, снова запели.

— Все закончено, — вздохнул Хендрикс.

— Жарко, — пробормотал Гундлихт.

— Интересно, что будет дальше, — задумался Хендрикс.

Высокий человек в золотом шлеме, стоящий на помосте, заметил знакомую нам группу. Стоящий рядом с ним воин поднял руку.

— Мы можем подойти, — объяснил Хендрикс. — Ортог, король Ортунгена, желает встретиться с вами.

— Я не вижу на помосте Геруну, сестру Ортога, — сказал Отто.

Хендрикс напрягся.

— Она в шатре, с женщинами, — пояснил Гундлихт.

— Оставайся позади, — сказал Отто Юлиану. — Пока Ортог не вспомнит тебя по «Аларии».

Юлиан кивнул.

Маловероятным, однако, казалось то, чтобы кто-нибудь из присутствующих на «Аларии» узнал в босоногом, оборванном спутнике Отто, вождя вольфангов, молодого офицера с блестящей выправкой, в новеньком мундире с тремя пурпурными шнурами у левого плеча. Его могли принять за последнего из слуг и даже за раба, которого запирают в клетку на ночь и весь день заставляют гнуть спину в поле.

— Идем, — позвал Хендрикс. — Ортог желает вас видеть.

Глава 6

Она невероятно удивилась его появлению здесь, на пороге ее кабинета в библиотеке; он, такой рослый и красивый, неожиданно возник на пороге, и она не спрашивала, что ему угодно, ибо Знала это без вопросов, как знала и то, что именно за ней он пришел, угадав, что под судейской мантией, такой чинной и величественной, темной и строгой, были всего лишь полоски шелка, купленные на корабле «Алария» — белье, которое едва можно было отважиться надеть. Как могло случиться, что она надела его под строгий мундир — это ошибка! Она вскочила и бросилась к стене, но та растворилась на глазах, и она обнаружила себя на каменистом склоне холма, освещенном луной. В этом тоже было что-то странное — близ здания суда не было никаких холмов, но тем не менее она стояла на склоне и видела, как он возвышается там, где прежде были стены. Она в ужасе бросилась бежать от него по камням, между которыми там и тут росли колючие кустарники. Их длинные, темные ветви цеплялись за ее одежду, стараясь сорвать ее, оставляя дыры, а через них виднелось тело, расцарапанное до крови — ее запах могли учуять волки. На бегу она потеряла свою обувь — сначала левый сапожок, потом правый; странно, но на ней не оказалось чулок. Она спотыкалась и задыхалась, поминутно оглядывалась, отчаянно надеясь, что его уже нет сзади, что он отстал. Она обезумела от страха, ее босые ноги покрыли царапины и раны от острых камней, но она продолжала бежать так, что длинные судейские одежды развевались позади, пока, наконец, в изнеможении не остановилась.