Капитан флагмана - [109]

– Никаких возражений, никаких соболезнований, дорогой Вадим Петрович. Просто обстоятельства, как это у нас говорят, на данном отрезке времени сложились так, что вам нужно принять отделение. Старшей сестре я уже сказал, а ординаторам вы завтра сами все скажете.

Вадим Петрович все же заметил, что суматоха в связи со смертью Валентины Лукиничны уляжется и все будет по-прежнему.

– Возможно, – спокойно произнес Андрей Григорьевич, прощаясь. – Вполне возможно.

Он хотел поехать на рыбалку, но раздумал, решил просто побродить у реки где-нибудь за городом, где сохранились тихие места, первобытные пролески и нетронутые берега. Это было далеко, но если поехать третьим автобусом и сойти, не доезжая Чистой Криницы, потом пойти прямо к реке по узкой тропинке, через пойму, можно выйти к этим заветным местам.

До отхода автобуса было еще более двадцати минут. Багрий зашел в небольшое уютное кафе, расположенное неподалеку от автовокзала, взял чашку кофе и два пирожных. Глядя на пирожные, улыбнулся. Это у него еще со студенческих лет осталось: когда на душе досада, раскошелиться на пару пирожных. Что ж, сегодня – самое подходящее время полакомиться.

Потом он долго бродил вдоль реки, узнавая старые, знакомые еще с юношеских лет места и вспоминая, что с ними связано. Вот здесь он когда-то затопил чуть выше по течению полмешка жмыхов, привязанных к большому камню, и рыба долго жировала тут. Много дней подряд он возвращался отсюда с богатым уловом. А тут однажды ему удалось вытянуть на дорожку несколько больших щук. Одна и вовсе громадина, почти метр длиной. Едва вытащил: в сачок не умещалась. А тут вот они с Марией как-то наловили корзину крупных раков. И два голубых попались. Мария сказала, что это на счастье. Хорошо бы сейчас хотя бы одного голубого рака…

Он вернулся домой поздно вечером. Неторопливо открыл почтовый ящик, вынул пачку писем и газет. В квартире было тихо. Включил и тут же выключил радиоприемник. Потом сел за стол, взял письма, стал пересматривать. Это от Степанова. Когда он выписался? Неделю назад. Да, неделю назад. И это – от больного. А это откуда? Без марок. С квадратным штампиком: «Медицинский институт, кафедра патологической анатомии». Вскрыл конверт. Вынул сложенный вчетверо лист бумаги.

«Уважаемый Андрей Григорьевич! Я внимательно исследовала присланный Вами препарат. Это не рак, а доброкачественная опухоль типа…»

Дальше латынь: название опухоли и ее микроскопическая характеристика. Затем снова по-русски:

«Случай редкий. Микроскопическая картина таких опухолей действительно напоминает рак. Отсюда и ошибки. Иногда правильно поставить диагноз помогает клиника, но в вашем случае клиническая картина была запутана, потому что опухоль располагалась вблизи солнечного сплетения.

Препараты, если Вы позволите, я оставлю себе: такие опухоли – тема моей докторской диссертации. Надеюсь, Вам не нужно говорить, как дорог в таких случаях каждый препарат. И еще – попросите кого-нибудь снять копию с истории болезни Бунчужной и, пожалуйста, пришлите мне. Буду весьма обязана.

С глубоким уважением Шумилина».

Багрий снова, уже стараясь не спешить, прочитал письмо. Во рту пересохло. Сердце сначала замерло, потом забилось быстро, беспорядочно. И – боль. У него такая боль – впервые, но он узнал эту боль. Нет, он не боялся смерти, но только не сейчас. Надо бы нитроглицерин. Позвонить на станцию «скорой помощи»? Нет.

Он подошел к буфету, налил рюмку коньяку и тут же, стоя у буфета, выпил. Прислушался. Боль медленно отступала, и страх прошел. Глянул в зеркало. Оттуда смотрел незнакомый старик с бледным, покрытым мелкими капельками пота лицом.

Ничего, это сейчас пройдет. Вздохнул с облегчением – прокатило. Вытер платком лицо, вернулся к столу. Опустился в кресло. Долго сидел в глубоком раздумье, потом снял трубку, набрал номер Гармаша. Услышал голос Сергея, поздоровался:

– Простите, что раньше не позвонил, я только что вошел в дом. Что у вас?

– Одну минуту, я только дверь прикрою. – Багрий слышал, как он положил на стол трубку, потом через некоторое время снова взял ее. Заговорил вполголоса: – Нам бы надо поговорить с вами, Андрей Григорьевич.

– Я могу прийти, – предложил Багрий.

– Ну зачем же на ночь глядя?..

– Может, вы перестанете деликатничать?

– Дело не в деликатности. Просто я не могу оставить Галину, а ваш приход сейчас…

– Как она?

– Лежит и молчит. Смотрит в потолок и молчит.

– Чем закончился разговор с Будаловым?

– Я же сказал, она молчит.

– А вы с Будаловым беседовали?

– Нет, но я беседовал с юристом из коллегии адвокатов. Он сказал, что хорошо бы иметь заключение психиатра.

– О невменяемости не может быть и речи, Сергей Романович.

– Дело не в этом. Он говорит, что очень важно собрать как можно больше смягчающих обстоятельств. И еще он придает большое значение выводу экспертизы, что Валентина Лукинична болела неизлечимой болезнью. Он сказал, что лучше всего строить защиту на этом.

– Вывод экспертов будет совсем другим. Я только что получил заключение профессора Шумилиной. Она пишет, что опухоль была доброкачественной.

– Профессор Шумилина?.. Опухоль была доброкачественной?.. Неужели ваша лаборатория могла так ошибиться? Будалов знает уже?