Капитан Брамы - [36]

Лысые аналитики рассуждают о метафизике русского фашизма. Мы же предупреждали — заклинают они — только русские фашисты, самые настоящие фашисты, а остальные, они как бы и не фашисты. Остальные, по сравнению с русскими гуманисты и демократы.

Только русские догадались притащить к нам из параллельного мира злобных карликов, всем нам на погибель…

Князья церкви в растерянности. Рушится их прежняя, сытая, спокойная жизнь, рвутся связи с сильными мира сего. Все кто способен каяться, каются. Остальные в огонь! Столица встречает царя. Всех нераскаявшихся врагов государя и Святой Руси в огонь!

— В огонь, — повторил отец Василий вслух, и очнулся от грезы.

Размечтался.

Нет, об искоренении жидовского ига, это пустое думать. Пока царя нет, только искушение. Да и земляные пусть в начале проявят себя в борьбе с лесными демонами. Что-то я пока не одну лесную нечисть в глаза не видел.

***

Не просто отыскать лесного демона во враждебном тебе лесу.

Тимошка с Филькой, уже который час крались сквозь деревья, пряча топоры под полами кафтанов. Не один раз с криками «каза-аб-дуб» бросались они на подозрительное дерево. Но только щепки летели, а крови не было. Загубили с дюжину деревьев, а все напрасно. Ни одного лесного демона!

Вечерело. Пора было возвращаться в катакомбный монастырь.

Тимошка с Филькой вышли на брошенную военную дорогу и зашагали в сторону огромных, как горы, холмов. Семеня своими короткими ножками, они ловко перепрыгнули через торчащую вздыбленную бетонную плиту. Вдруг Тимошка встал как вкопанный и схватил Фильку за рукав.

— Хуз-мин-аард, — от возбуждения он не заметил, как перешел на свой тарабарский язык. Но вовремя опомнился и сказал шепотом:

— Бра-а-ат, услышал наши молитвы государь.

— Точилки-молотилки, — ответил Филька, вынимая из-за пазухи топор, — не зря мы сегодня грозному царю молились. Кто там? Демон?

— Не знаю, бра-а-т. Может, демон, а может, и челов-и-ек. А может, и большой гри-и-иб.

— Неужели гри-и-иб, — разочарованно сказал Филька.

Гномы не спеша двинулись вперед. Вскоре стало ясно, что это точно не гриб и не демон. Это человек. В широкополой шляпе на голове: именно шляпу они и приняли за шляпку гриба.

Человек сидел неподвижно, скрестив ноги, словно в полудреме. Но как только гномы подошли к нему на несколько метров, человек внезапно вскинул голову. Гномы узнали Пастуха. Однако сделали вид, что с ним незнакомы.

А вдруг бесовское наваждение? Вдруг это и не Пастух вовсе? Вдруг это демон в его образе.

Тимошка выставил свой топор в сторону Пастуха:

— Кто та-аков? — грозно вопросил он.

— Какого духа? — добавил Филька.

— Отрекаешься ли от сатаны и всех а-а-ангелов его и дел его? — продолжил Тимошка.

Пастух только снисходительно улыбнулся, так, как улыбаются взрослые дяди несмышленым детям, на их шаловливую игру.

— Приветствую сынов земли, — сказал он и, приподняв кончиками пальцев шляпу, добавил укоризненно — что ж вы старого Пастуха не узнаете?

В ответ Филька шагнул вперед и угрожающе выставил топор:

— А вот я те-е-бе шею сейчас топориком-то поглажу! Будут те-е-бе сыны земли. Мы не бесы! Мы дети а-авве-е Васи-илие. Мы воины!

— Но, но, — Пастух предостерегающе поднял руку, в голосе его появились металлические нотки. — Опусти топор, воин. Именно к вашему авве Василие я и иду. И он будет очень недоволен, если со мной что-то случится.

Филька опустил топор и сделал шаг назад. Тимошка задумчиво теребил бороду. Гномы думали. Наконец, Тимошка сказал:

— Почем нам знать, что ты тот са-а-амый Пастух. Ты от сатаны отрекаться не хочешь. Зна-а-ачит враг нам!

— Так что мы еще, бра-а-ате, думаем, — вскричал вспыльчивый Филька и снова занес топор. — Я сразу в духе понял, это даже не чело-виек, это гри-и-иб, это бесовское наваждение. Каза-аб-дуб его по шее и идем дальше!

— Царь грядет! — Вдруг громко сказал Пастух.

Гномы опешили. Опустили топоры, заулыбались.

— Чего ж ты сразу не ска-азал заветные слова? — вопросил Пастуха Тимошка.

— А вы и не спрашивали… Ладно, помогите подняться старику. Вы в монастырь? Тогда нам по пути.

Пастух и гномы тронулись в сторону катакомбного монастыря.

— А ведь вы могли меня зарубить. Или как там у вас, каза-аб-дуб, — сказал гномам Пастух.

— Прости, бра-а-ате, наш грех не смирения, — ответил Филька.

А Тимошка добавил, — а-а-вве-е Васи-илие говорит: лучше лишний раз зарубить, чем впасть в сети вражьи и погибнуть и ве-е-ечно в геенне гореть. Он нас и бла-а-агословил найти и убить лесных демонов.

— А а-а-авве Васи-и-лие благословляет сам страшный и ослепительный а-а-ангель, — пояснил Филька.

Отражение Рая

Дорога, по которой мы уже не первый час шли, вновь повернула, огибая резко оборвавшийся отвесный склон холма. Мы очутились прямо перед титанической аркой, перекинутой от одного края холма к другому. Арка была полупрозрачной и серебристой. Больше всего она напоминала необычную, по цвету, радугу, что вот-вот растает без следа.

Дорога устремлялась к арке, проходила под ней и… исчезала, расплываясь в золотисто-синеватом мареве. Все, что находилось по ту сторону (а именно там вершина, до которой оставалось совсем чуть-чуть), было похоже на колышущуюся золотисто-синеватую дымку, в которой ничего не разглядеть.