Капитан Брамы - [16]

Смутно помню глубокие сумерки, переходящие в ночь. На улице ни единой души, даже собаки не лают — гробовая, выжидающая тишина. На небе уже вовсю горят равнодушные звезды, а сзади, за нами, буквально по пятам движется стена мрака.

Едва мы ввалились в нашу «нору», как на мир обрушился сильный ветер вместе с тоннами песка. Поднялась самая настоящая песчаная буря. Буря, правда, довольно быстро стихла, но после нее сразу же похолодало. Пошел мелкий и частый дождь со снегом.

Сегодня с утра та же погода. Еще я ухитрился натереть огромную водянистую мозоль на пятке. Так что это, просто счастье, что мы не сегодня переезжаем. Вот и сидим на кухне, попиваем чаек, и обсуждаем наши вчерашние приключения.

— Ты знаешь, — нарушил долгое молчание отец Иван, — а мне нравится даже, что все так получается. Эта Брама, для нас, может быть, Милость Божья! Ведь не сами же мы все это придумали, или выбрали! Более того, я именно и хотел подать за штат, когда узнал, что меня в аномальную дыру посылают, такую, что здесь попы пропадают.

— Нет, теперь я вижу, что все не просто так. Правда, пока совсем не ясно куда дело повернет, но то, что перемены будут, это точно… И это все изменит.

Отец Иван улыбнулся.

— Ну а что ты, все-таки, про мои видения возле Брамы думаешь? — спросил я. — Бесовщина?

— Свет на холме точно не бесовщина. Да и сам холм образ очень хороший, библейский такой. Деревья, как мне кажется, что-то личное, твое. Ну а вот тьма и лиловая луна… сдается мне, что местная нечисть очень недовольна нашим вчерашним появлением. Тучу помнишь?

— Еще бы!

— У меня такое чувство, — продолжил батюшка, — что нам поможет разобраться во всем Николай.

— Да, Николай! — воскликнул я, — этот человек из Брамы — интереснейший тип! До сих пор понять не могу, как он через кусты прошел?!

— Вот тебя зациклило на кустах, — рассмеялся отец Иван. — Как прошел, как прошел…. Ладно, придет время, лично у него поинтересуешься насчет кустов. — Отец Иван перестал смеяться и снова впал в задумчивость:

— На самом деле, друг мой, мне интереснее другое. Что Николай вообще там делал?! В аномальной зоне! Я не думаю, что местные там особо любят гулять. Обратил внимание, рядом с этой Брамой нет ни колхозных полей, ни пасущихся овечек — ни-че-го! Мертвая зона.

— Да, — подхватил я, — а тут человек не просто возле Брамы гуляет, а выходит из самой что ни на есть Брамы. И ведь как смутился, когда я его спросил насчет того, что он там делал. Ключик, говорит, искал.

— Ключик искал, — эхом повторил отец Иван. — Знаем, брат, мы эти ключики. Есть у меня некоторое предположение… Он не местный, хотя и живет в селе. Это видно по нему. Для стандартного городского жителя так же странноват. Зачем-то лазит в этой Браме, что-то ищет. Внешность неординарная. Кто он тогда? Уфолог?

— Как там еще называются исследователи аномальных зон и паранормальных явлений? Вот. Скорее всего, когда-то приехал в Красный Кут, исследовать Браму. Да здесь по неведомым нам причинам и остался.

— Странно, уфолог и верующий, — возразил я. — Ведь это у него не поза была, когда он к тебе под благословление подошел. Ему требовалось, это было видно, требовалось благословление священника.

— Верно. Я это почувствовал. Кажется, он, довольно верующий человек.

— Дык уфолог, — снова возразил я.

— Ах, тебя смущает уфолог и верующий в одном лице?.. Кстати, почему же, обязательно уфолог? Уфологи, это, по-моему, те, кто за тарелочками бегает. А Николай, может, просто исследователь аномальных зон. Понятно дело, что не монах, но и мы не без греха.

— Да, возможно, во мне говорят прежние привычки, борьба с сектами и прочее… Хорошо. Но почему тогда он так смутился, когда я его спросил конкретно, что он там делает, в Браме?

— Наверное, и смутился, — ответил отец Иван, — что ты его конкретно спросил. Может это его тайна. Может, его тот же отец Василий зашугал. Например — пока шастать на Браму не бросишь, к Причастию не допущу. Или, что-то в этом роде. А он не в силах увлечение всей своей жизни бросить, или что там еще.

— Увидим. Только я не Василий. Я с ходу рубить не буду. Мне самому интересно будет послушать Николая.

***

На следующее утро меня разбудил бодрый, слегка гнусавый мужской голос на фоне космического свиста. Я открыл глаза. Отец Иван задумчиво сидел в кресле, он слушал радио.

— Неужели, — сказал я, зевая, — у отца Михаила ничего нет, кроме радио?

— Чем тебя радио не устраивает? — спросил отец Иван.

— Не знаю, не могу, хоть убей, информацию по радио воспринимать. Не привык. Вот если б, хотя бы телевизорик какой.

Отец Иван выключил радио и подошел к окну:

— У меня такое чувство, — сказал он, — что, что-то такое в мире происходит. Во всем мире! Что-то сдвигается с незыблемой многовековой оси… Тут, друг мой, или конец долготерпению Божьему, или, действительно, все изменится.

— Хочется верить во второе. Я оптимист. Не все еще так плохо. Хотя, порой и кажется, что конец. Но это от малодушия и маловерия. Это от страха. Нет, не все еще потеряно… Вот, хочешь посмотреть? Это вселяет надежду.

Я встал и подошел к отцу Ивану. Мы, как зачарованные, смотрели. За окном была удивительная, для этих мест, погода: тихое безмолвие и безветрие и огромные, огромные снежинки медленно опускались на землю и таяли.