Капитан Бифхарт - [155]
Он вспоминает, что в начале 70-х Ван Влит, похоже, вполне серьёзно думал об издании романа через Singing Ink. Роман должен был называться «Старый пердун за игрой», и "Odd Jobs" и "Hey Garland I Dig Your Tweed Coat" были его фрагментами. Кроме того, речь шла и о книге стихов. Насколько было известно Форду, всё было готово к запуску в печать, но через некоторое время Ван Влит вдруг перестал об этом говорить. Но несомненно, что издать его сочинения было бы интересно многим. «Что — дело в том, что нельзя издать книгу стихов, если ты художник?» — раздумывает Форд. «Не знаю, так это или нет, но Боже мой — у него должны были быть целые тома материала, определённо имеющего художественные достоинства, и это не отвлекло бы его от основной карьеры. Я уверен, что причина, по которой у нас нет книг его стихов и роман тоже не выпущен, состоит в том, что он решил их не выпускать. Я уверен, что он просто сказал: «А, чёрт с ним.»»
В настоящее время решение Ван Влита работать на холсте является простым подтверждением того, что он полностью контролирует своё творчество (кроме того, это более доходное занятие, чем музыка или поэзия). Нет музыкантов, которых нужно учить материалу, не требуется никакой бюрократической поддержки. Он может оставаться самим собой и вилять хвостом, как осёл, сколько ему вздумается. Ко Де Клоет во время радиоинтервью в 1993 г. спросил его, какова разница между музыкой и рисованием. Ван Влит отвечал, что живопись «больше возбуждает». Он объяснил, почему: «Я занимаюсь именно тем, чем хочу заниматься — вообще-то говоря, я никогда не делал ничего другого — но сейчас всё происходит более непосредственно. Это интересное чувство. Мне вообще не нужно ни о ком думать.» Далее он стал объяснять множественность своих талантов: «Одна и та же голова делает всё, что угодно. Хитрая штука мозг — ничего не скажешь.»[377]
Всё это, конечно, не говорит о том, что между его музыкой и живописью существует стилистическое сходство, но параллели слишком очевидны, чтобы их можно было игнорировать. Дэвид Бройер считает, что между ними существует весьма запутанная связь: «Если вы послушаете его музыку и взглянете на картины, то увидите, как они перекликаются. Стиль его музыки и немалой части фри-джаза конца 60-х — типа Альберта Эйлера, Энтони Брэкстона и более буйных исполнителей типа Brotherhood Of Breath — весьма живописен, потому что все эти люди накладывают друг на друга множество звуков без какого бы то ни было конкретного метода. Поскольку эта музыка главным образом импровизационна, вы можете вычленить линии каждого конкретного инструмента и создать в своём уме некие картины на линейной шкале времени.
«В промежутках там происходит множество всяких вещей, на которых можно сосредоточиться в любой момент времени, не отвлекаясь от общего настроения музыкальной пьесы. Это и есть живописный подход. Его музыка, хотя она и сочинена, представляет собой то же самое — она очень конфронтационна. Вы можете смотреть на неё как на один огромный ряд — в этом случае ситуация напоминает рассматривание потрясающей воображение абстрактной картины — или же следить за мелкими её аспектами и в конечном итоге проникнуть в смысл вещи.»
Конечно, с таким сравнением согласится не всякий. В эссе, напечатанном в каталоге выставки «Встань, чтобы быть прерванным», Лука Феррари заявляет, что музыка Ван Влита сочинена и поэтому «концептуальна», тогда как его живопись «зрительна и инстинктивна».[378] Феррари подкрепляет свои взгляды цитатой из интервью Ван Влита Джиму Гриру из Rockstar (1991): «Я предпочитаю живопись музыке, потому что я могу провести целый день за холстом, а потом бросить эту работу. Рисовать всё заново — это очень приятное чувство.»[379]
Однако у Ван Влита создание музыки было столь же инстинктивно, как его живопись — этот процесс можно назвать как угодно, но только не «концептуализмом». А что касается жёстких музыкальных форм, на которые ссылается Феррари, он становились таковыми только в законченной структуре. Можно возразить, что картина (или продукт любого творческого процесса) также «застывает» только в момент прекращения работы над ней. Но тот факт, что Ван Влит может прервать процесс рисования, совсем не означает, что это более инстинктивный способ самовыражения, нежели музыка — и таким образом этот процесс также приобретает «концептуальные» черты. Как говорилось ранее, самосознание и технические соображения редко вставали на пути Ван Влита — в конце концов, процесс «похода в туалет» трудно сделать слишком интеллектуальным. Главной «концепцией» Ван Влита была потребность в устранении «умственности» — т. е. фактическая манифестация строк Боба Дилана из "From A Buick Six"
Записки рыбинского доктора К. А. Ливанова, в чем-то напоминающие по стилю и содержанию «Окаянные дни» Бунина и «Несвоевременные мысли» Горького, являются уникальным документом эпохи – точным и нелицеприятным описанием течения повседневной жизни провинциального города в центре России в послереволюционные годы. Книга, выходящая в год столетия потрясений 1917 года, звучит как своеобразное предостережение: претворение в жизнь революционных лозунгов оборачивается катастрофическим разрушением судеб огромного количества людей, стремительной деградацией культурных, социальных и семейных ценностей, вырождением традиционных форм жизни, тотальным насилием и всеобщей разрухой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Автор книги «Последний Петербург. Воспоминания камергера» в предреволюционные годы принял непосредственное участие в проведении реформаторской политики С. Ю. Витте, а затем П. А. Столыпина. Иван Тхоржевский сопровождал Столыпина в его поездке по Сибири. После революции вынужден был эмигрировать. Многие годы печатался в русских газетах Парижа как публицист и как поэт-переводчик. Воспоминания Ивана Тхоржевского остались незавершенными. Они впервые собраны в отдельную книгу. В них чувствуется жгучий интерес к разрешению самых насущных российских проблем. В приложении даются, в частности, избранные переводы четверостиший Омара Хайяма, впервые с исправлениями, внесенными Иваном Тхоржевский в печатный текст парижского издания книги четверостиший. Для самого широкого круга читателей.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Эта книга рассказывает о героических днях гражданской войны, о мужественных бойцах, освобождавших Прикамье, о лихом и доблестном командире Филиппе Акулове. Слава об Акулове гремела по всему Уралу, о нем слагались песни, из уст в уста передавались рассказы о его необыкновенной, прямо-таки орлиной смелости и отваге. Ф. Е. Акулов родился в крестьянской семье на Урале. Во время службы в царской армии за храбрость был произведен в поручики, полный георгиевский кавалер. В годы гражданской войны Акулов — один из организаторов и первых командиров легендарного полка Красных орлов, комбриг славной 29-й дивизии и 3-й армии, командир кавалерийских полков и бригад на Восточном, Южном и Юго-Западном фронтах Республики. В своей работе автор книги И.