Капитан Бифхарт - [114]

Стихотворение "Apes-Ma", домашняя запись на кассету, продолжающаяся всего 38 секунд — это сногсшибательное произведение. В нём Ван Влит играет роль неугомонного инквизитора. Поскольку предметом стихотворения является старая обезьяна в клетке, его вопросы остаются риторическими. Он вспоминает инциденты из обезьяньей жизни, спрашивая, помнит ли она девочку, давшую ей имя — ну да ладно, она всё равно уже умерла. Потом он напоминает ей время, когда она была молода и пыталась вырваться из клетки — той клетки, которая сейчас слишком грязна и мала для тучного животного, объедающегося со скуки. Ван Влит излагает всё это бесстрастно, а первобытная запись заставляет его голос звучать так, как будто он говорит из-за закрытой двери — тем самым усугубляя беспокойную атмосферу стихотворения. Засунутая в самый конец Bat Chain Puller, "Apes-Ma" является мощным заявлением против плохого обращения с животными в неволе и демонстрирует поэзию Ван Влита в самом дисциплинированном и прекрасно отделанном виде.

Энтузиазм Ван Влита по отношению к воссозданному Волшебному Ансамблю был явно заметен. В интервью он вернулся к экстравагантным утверждениям о том, что большинство участников группы до того не имели никакого музыкального опыта. Для того, чтобы играть музыку Ван Влита, были просто необходимы технические навыки и правильное отношение к делу, но технические приёмы тут ничего не решали. Особенное удовольствие ему доставляло то, что он вновь работал с молодыми музыкантами. Они были достаточно податливы, чтобы он мог «лепить» их по своему усмотрению — чтобы они стали его «краской» — и достаточно способны, чтобы выполнять свои обязанности. Уолли был более близок к Ван Влиту по годам, но он был превосходным, чутким музыкантом, а Френч вернулся в качестве барабанщика и бесподобного посредника.

Джон Томас кратко подытоживает роль музыкантов в группе: «Дону очень нравилось говорить что-нибудь такое, что злило всех музыкантов: что он научил их, как нужно играть, что никто из них до работы с ним не умел играть. Но он, видимо, имел в виду, что он фактически должен был научить их играть музыку так, как он её представляет, потому что она была беспрецедентна — так что это нужно понимать так. И он настолько сильная личность в психическом плане, что ты подавлял свою собственную волю, терял свою волю — для того, чтобы служить его видению. Состоять в этой группе было всё равно, что исповедовать какой-то религиозный культ — потому что ты не мог дать логического обоснования тем шагам, которые предпринимал для осуществления его музыки.»

Вскоре после записи альбома Томас ушёл из группы. Когда он принял предложение Mallard сыграть на их втором альбоме In A Different Climate, Ван Влит не скрыл своего неодобрения. Томасу показалось, что для него быть членом группы — это слишком, и в конце концов он захотел уйти. Хотя абсурдность следующей идеи сейчас вызывает у него смех, в то время ему казалось, что когда Mallard распались и для его карьеры настали трудные времена, всё это было оттого, что Ван Влит «влиял» на него на расстоянии, накладывал на него некий «сглаз». «Может быть, я слишком переоценивал его психические силы, но в любом случае, я чувствовал какое-то влияние — даже когда его не было рядом», — говорит он. «Его воля непреодолима. Это даже пугает. Когда я перестал с ним работать, я почувствовал облегчение — наверное, я был слишком молод и впечатлителен.»

К середине 1976 г. Ван Влит нашёл замену Томасу в лице Эрика Дрю Фельдмана — одного из лучших друзей Теппера. Теппер: «Поскольку Эрик был моим приятелем и тем человеком, который «посадил» меня на Капитана Бифхарта, я хотел привлечь его в группу. Я много о нём рассказывал Дону, и как-то раз почувствовал, что эта мысль его возбуждает. Однажды вечером мы собрались зайти к Эрику, но Дон был самим собой — он опоздал примерно на четыре часа, и к тому времени, как мы добрались до места (мне кажется, было около 4-х утра), у Эрика уже не горел свет.

«Я знал, что через парадную дверь нам не пройти — мы разбудили бы его родителей, так что я повёл Дона к заднему входу и прошептал: «Тихо, мы должны пробраться в комнату». Мы сбоку обошли дом, я открыл дверь в комнату Эрика — он спал на своей кровати. Дон прокрался поближе, и — клянусь — он подошёл к кровати и сказал: «Привет, парнишка». Я знаю, что к тому моменту Дон уже всё решил. Это было очевидно — он наткнулся на этого симпатичного хомячка, спящего в своей клетке и решил, что этот зверь ему определённо нужен. Представьте реакцию Эрика — его поднимают с постели, будят, он видит в своей спальне Капитана Бифхарта. мы пять или десять минут спрашивали, не принести ли ему воды — и всё, это было прослушивание. И всё это истинная правда.»

Фельдман вспоминает, что настоящее прослушивание было лишь чуть-чуть более основано на оценке его способностей как музыканта. «Мы встретились в какой-то кофейне и Дон сказал: «Хочешь что-нибудь слабать?» Я всегда думал, что должно быть какое-нибудь прослушивание или что-то такое. Я работал весьма серьёзно, стараясь разучить его песни. Через несколько дней он зашёл ко мне домой, я попытался что-то ему сыграть, а он даже не обратил на это внимания. Он сказал: «Да, хорошо», — он просто решает, и всё.»