Капитализму в России не бывать! - [4]

Сталин считал ленинизм высшим этапом развития общественной теории и определял его как марксизм эпохи империалистических войн и пролетарских революций. Но ведь не зря поэт спрашивал: «Какое, милые, сегодня Тысячелетье на дворе?». Вразумительного ответа он не получил, но всем должно быть ясно: сегодня на дворе совсем иная эпоха, требующая для своего объяснения совершенно новой теории.

Всё ценное в марксизме, выдержавшее проверку временем, должно быть сохранено и использовано при выработке современного мировоззрения. Но всё устаревшее должно быть выявлено, выставлено на свет Божий и отброшено. Без критического разбора прежней теории социализма-коммунизма нечего и думать о национальном возрождении России, и разбор этот должен быть объективным и беспощадным к ошибкам прежних теоретиков. Слишком высока цена свободы Родины, чтобы думать о чьих-то амбициях, приверженности догмам и предрассудках.

Вместе с тем надо правильно понять, что тезис, будто история делается нашими руками, справедлив только отчасти. Маркс в своё время установил, что она развивается в соответствии с объективными экономическими законами. Ниспровергнув Маркса, обвинив его в одностороннем «экономизме», либеральные реформаторы в России «упразднили» и эти законы. А правильное решение состоит в том, что объективные законы развития общества существуют (тут Маркс был прав), только они не экономические (тут он был неправ), а гораздо более широкие.

Мы не можем произвольно направлять развитие России по нашему желанию, а подавляюще большинство «спасителей Отечества» по-прежнему рисует схемы «России, которая нам желательна». Или, напротив, говорят: «Мы ничего сделать не можем, потому что «мировая закулиса» приговорила Россию к смерти, и нынешняя российская власть слепо исполняет волю своих заокеанских хозяев».

Но дело не в том, чего хочет «мировая закулиса», и не в том, хочет ли Путин вывести Россию из тупика или же он лишь марионетка в руках тайных антироссийских сил. Россия будет развиваться так, как должна развиваться в соответствии с объективными потребностями общества и особенностями русского миропонимания.

Попытаюсь на основе того, что выявил критический анализ истории и попыток либеральных реформ в нашей стране после 1917 года, предсказать ход событий в России в ближайшее время. Буду исходить при этом из аналогии нынешней ситуации в России и ситуации в СССР в 1928–1930 годах.

Тогда в России разразился хлебный кризис. Зажиточные крестьяне («кулаки») не хотели сдавать государству хлеб по установленной сверху (с их точки зрения — неоправданно низкой) цене. А без обеспечения страны хлебом она попросту исчезла бы с карты мира. В итоге наступил «год великого перелома», сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса. И перед народом была поставлена ясная, хотя и неимоверно трудная задача: мы отстали от передовых капиталистических стран на 50 — 100 лет. Мы должны преодолеть этот отрыв за 10–15 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут.

Ныне в России свирепствует нефтяной кризис, цены на бензин (это в стране, добывающей море нефти!) неумолимо растут. Попытки власти призвать нефтяных олигархов к обузданию своих аппетитов существенных результатов не дали. Без бензина по доступным для граждан и предприятий ценам страна окончательно развалится. А уже «наверху» сказано: «слабых бьют».

Сталин мог тогда открыто сказать о задачах страны. Путин открыто призвать Россию к новой конфронтации с Западом не может (почему — об этом сказано в предлагаемой книге). Но сигнал подан, имеющий уши да слышит. Чего же ждать в такой ситуации?

Думается, ясно чего. Вслед за этим, как и 75 лет назад, будет сказано, что наступил «год великого перелома», и начнётся ликвидация нынешнего кулачества, как класса. На месте нынешнего «бандитского капитализма» возникнет совсем новое общество. Эта задача, может быть, окажется более трудной, чем индустриализация страны в 1930-е годы. И тут окажется очень полезным опыт строительства русской советской социалистической цивилизации, ниже рассматриваемый более подробно.

Рассмотрим же нашу послеоктябрьскую историю, прослеживая ход каждой попытки перестройки Советской страны на началах капитализма и реакции авангарда общества на поползновения рыночников. Начнём, естественно, с главы, посвящённой анализу ленинского нэпа.

Глава 1 Владимир Ленин — мотор и тормоз революции

Ленин-реалист и Ленин-утопист

Попытки либеральных реформ в советский период восстановить капиталистические отношения предпринимались не от хорошей жизни. Недостатки капитализма наши вожди представляли себе очень хорошо. А как строить новое общество, свободное от этих пороков, не знал никто, — в истории человечества ранее такого опыта не было. Поэтому, как только социализм вступал в полосу кризиса (а через кризисы происходит развитие любого общества), в поисках выхода из тяжелой ситуации взоры идеологов неизменно обращались к каким-то сторонам капитализма, как наиболее развитого из предшествующих обществ.

Ленин, открыв закон неравномерности развития капитализма и изучая его империалистическую стадию, пришел к выводу о возможности победы социалистической революции (то есть о возможности для революционной партии захватить власть и направить развитие по пути к социализму) первоначально в одной (разумеется, в капиталистически развитой) стране. Но если говорить о России, то он считал, что даже свержение царского самодержавия возможно лишь в отдаленном будущем, — это он утверждал менее чем за два месяца до Февральской революции 1917 года, в январе, выступая в Цюрихе с докладом. Да и позднее он говорил в кругу своих соратников-эмигрантов, что они вряд ли доживут до революции в России. Но когда буржуазно-демократическая революция в России все же произошла, Ленин, вернувшись из эмиграции, блестяще воспользовался сложившейся ситуацией, хотя его знаменитые «Апрельские тезисы» не были сначала поняты не только общественностью, но даже и ближайшими соратниками. Очень хорошо рассказал об этом самый верный продолжатель дела позднего Ленина Николай Иванович Бухарин. По его словам, эти «тезисы о Советском государстве произвели впечатление с громом лопнувшей бомбы, взорванной «от отчаянной жизни» вынырнувшим из неведомого революционного подполья диким фанатиком, фантазии которого нездорово, туманно плавают в каком-то особом измерении, ничего общего не имеющим с нашим трехмерным пространством».