Капитал Российской империи. Практика политической экономии - [74]
Русско-японская 1904–1905 гг.
Против провоцирования угрозы войны с Японией — оккупации Маньчжурии, резко выступил С. Витте, в знак протеста он даже подал прошение об отставке. В обоснование своего протеста С. Витте приводил следующий довод: «Черноморский берег представляет собой такие природные богатства, которым нет сравнения в Европе. В наших руках это все в запустении. Если бы это было в руках иностранцев, то уже давно местность эта давала бы большие доходы… Но куда там! Для этого нужны капиталы, нам же назначение капиталов — война. Мы не можем просидеть и 25 лет без войны, все народные сбережения идут в жертву войнам. Мы оставляем в запустении богатейшие края, завоеванные нашими предками, в душе все стремимся к новым и новым завоеваниям оружием и хитростью. О каком благосостоянии можно при таком состоянии вещей говорить!» С. Витте приходил к выводу, что «у нас в России в высших сферах существует страсть к завоеваниям или, вернее, к захватам того, что, по мнению правительства, плохо лежит»>{856}. Однако настойчивые призывы Витте, министров финансов и иностранных дел к царю вывести войска из Китая и Маньчжурии не привели к успеху.
После начала русско-японской войны Вильгельм II снова поднял тему «желтой опасности», которая несет «величайшую угрозу христианству и европейской цивилизации», «если русские будут продолжать отступление, желтая раса через двадцать лет овладеет Москвой и Позеном»>{857}. На активность германского кайзера, по мнению С. Витте, оказывал влияние тот факт, что «в 1904 г. истекал срок торгового договора между Россией и Германией. В преддверии этого рейхстаг принимает новый таможенный тариф, значительно повышающий таможенные пошлины, в особенности на сырье, по сравнению с и без того весьма высоким тарифом 1894 г. Предлагая этот тариф России, Вильгельм прозрачно намекал на обеспечение сохранности западных границ России во время войны России с Японией»>{858}.
«Новый тариф был крайне невыгоден для России, — отмечал С. Витте, — но Вильгельм правильно рассчитал удар, кроме того, России, обескровленной войной, нужны были новые займы, которые она рассчитывала найти, в том числе, в Германии»>{859}.[75] В результате подписания нового торгового договора с 1904 по 1913 гг. экспорт из России в Германию вырос с 235 до 453 млн. рублей, а импорт — с 228 до 652 млн. Доля Германии в российском импорте возросла в среднем с 24% в 1904–1906 гг. до 36% в 1911–1913 гг.>{860}, при этом доля Германии в экспорте из России почти не изменилась.
Однако настоящие потери ожидали Россию на Востоке: русско-японская война поставила экономику страны на грань банкротства. Прямые затраты на войну по подсчетам министра финансов В. Коковцева составили 2,3 млрд. руб. золотом, а с учетом и косвенных потерь народное хозяйство России недосчиталось уже 4–5 млрд. руб.>{861}, что составляло почти 2 дохода госбюджета 1905 г. Денежная масса в 1905 г. по отношению к 1904 г. выросла на 60%, а рост оптовых цен составил почти 40%, что стало одной из искр, воспламенивших Первую русскую революцию.
Самодержавие и Россию от полного банкротства спасли французские кредиты. По словам С. Витте, по итогам войны «Кредитный рейтинг России упал так низко, что никто не хотел давать ей кредитов… Франция же была готова даже заплатить контрибуцию, которую могла потребовать Япония с России в обмен на мир»>{862}. Франция смотрела сквозь пальцы и на различные финансовые махинации, сопровождавшие получение Россией частных французских займов. Кредитами Франция «покупала себе союзника» в войне с Германией, которую считала неизбежной. Во французском меморандуме говорилось: «Считать мирное развитие мощи России главным залогом нашей национальной независимости»>{863}.
Первая мировая
В 1914 г. истекал срок российско-германского торгового договора 1904 г. Накануне съезд российских экспортеров, состоявшийся в Киеве, обратился к правительству: «Россия должна освободить себя от экономической зависимости от Германии, которая унижает ее как великую державу»[76]. Предлагалось ввести тарифы для компенсации привилегий германским трестам, развивать торговлю с другими государствами — с которыми выгода будет обоюдной… А министр финансов П. Барк приходил к заключению, что «именно за счет своей торговли с Россией Германия смогла создать свои пушки, построить свои цеппелины и дредноуты! Наши рынки должны быть для Германии закрыты»>{864}.
Русские промышленники требовали отмены российско-германского торгового договора для того, что бы иметь возможность «путем развития индустрии создать внутренний рынок» для отечественной промышленности>{865}. «Необходимо дать возможность развернуть дремлющие силы. Хочется теперь верить, что наше отечество без потрясений, закономерным путем совершит мирную революцию, благодаря которой станет легче жить, и мы избавимся от иноземной экономической кабалы», — призывал начальник канцелярии министерства императорского двора В. Кривенко
