Капитал Российской империи. Практика политической экономии - [50]
Российские же промышленники, из-за ограниченности капиталов, отмечает М. Туган-Барановский, как правило, не вкладывали средств в долгосрочные, капиталоемкие проекты. Не случайно русский капитализм XVIII–XIX века называли «ситцевым»: все наиболее известные предприниматели тех лет, такие как Морозовы, Мамонтовы, Щукины, Рябушинские, вышли из текстильных заводчиков>{611}. Но даже «ситцевый» капитализм был создан при непосредственном участии Запада. Так, например, представитель английской фирмы «Де Джерси» Л. Кнопп оснастил платтовским оборудованием фабрики С. Морозова и в течение долгого времени оставался главным кредитором Морозовской мануфактуры, снабжая ее не только оборудованием, но и сырьем>{612}.
Недостаток капитала и практического опыта, предопределял и большую зависимость российской буржуазии от государства, что, по мнению экономистов, препятствовало ее более быстрому развитию. Например, С. Витте отмечал: «Наше купечество далеко не отличается той предприимчивостью, какая необходима для современной торговли. Ему мешает в этом и недостаток знаний, и привычка ждать от правительства указаний и поддержки»>{613}. С. Булгаков выражался еще резче: «Своеобразие русского капитализма заключается не только в особенной, не повторяющейся в других странах комбинации экономических условий его развития, но в присутствии совершенно специального фактора, могущественно влиявшего на его развитие и представляющее исключительное явление русской жизни, — самодержавная бюрократия. Русский капитализм, до настоящего времени может характеризоваться не как экспортирующий, не как колониальный, но как бюрократический. Он выкормлен, а вместе с тем и извращен бюрократической опекой»>{614}.
Однако, с другой стороны, без государственной поддержки русского капитализма вообще бы не существовало. Его и на самом деле не было, за теми границами, куда распространялась прямая государственная поддержка, а именно в области малого промышленного предпринимательства. На это указывали почти все ведущие экономисты того времени. Так, по словам М. Туган-Барановского, в западном понимании «у нас не было буржуазии вообще». «Крупный торговый капитал у нас имелся налицо — но не было ничего похожего на мелкокапиталистическую промышленную культуру Запада», мелкая буржуазия у нас просто отсутствовала>{615}. Причина этого, по мнению М. Покровского, заключалась в том, что крупная буржуазия, растущая за счет чужих сбережений, вытесняла мелкую и среднюю буржуазию, не успевшую «даже образоваться как следует»>{616}. Об этой данности свидетельствуют и статистические данные, где об уровне концентрации капитала может говорить распределение доходов: в торгово-промышленной сфере доход свыше 50 000 рублей имели 42% лиц с доходом свыше 1 000 руб., во всех остальных сферах — не более 14–18%>{617}.
Вся русская промышленность держалась на трех китах: прямой государственной опеке крупного бизнеса, привилегиях для иностранного капитала и жесткой эксплуатации деревни, по сути, превращенной во внутреннюю колонию, что в совокупности предопределяло характер и перспективы всего российского капитализма.
Бурный рост российской промышленности был прерван экономическим кризисом, начавшимся в 1898 г. Тогда правительство на поддержку бирж и промышленных предприятий затратило до 170 млн. рублей>{618}. Но это лишь смягчило удар. Наглядное представление о его глубине, а также о цикличности развития российской промышленности дает динамика строительства железных дорог.
Реакцией промышленности на кризис стало усиление ее монополизации в виде создания различного рода трестов и синдикатов, контролировавшихся в основном иностранным капиталом. Примерами могут являться такие синдикаты, как «Продпаровоз» (1901); «Гвоздь» (1903); «Продвагон» (1904) — 90% всех заказов на железнодорожные вагоны; «Продуголь» (1904) — до 60% добычи угля в Донбассе, контролировался франко-бельгийским капиталом, правление находилось в Париже; «Продамет» (1902) — председателем синдиката был представитель французских банков; «Дрожжи»; «Океан»; «Табачный трест» (1913); «Ропит» и т.д. В 1908–1913 гг. происходит быстрая монополизация банковского рынка в руках 7–8 крупнейших петербургских банков, «остальные провинциальные банки сошли почти на нет»>{620}.
Монополизация промышленности привела к углублению кризиса, поскольку повышение нормы прибыли на монополистическом рынке достигается в основном за счет сокращения объемов производства. Так, «Продуголь» ограничил добычу угля, стараясь создать дефицит топлива, и цены на уголь выросли на 60%. В 1911 г. заводы Юга, входившие в «Продамет», сократили производство рельсов на 20%, подняв при этом цены на 40%. Деятельность международных нефтяных трестов привела к тому, что доля России в мировой добыче нефти упала с 51% в 1901 г. до 16% в 1913 г. и Россия утратила свое лидерство в добыче нефти. Цены на нефтепродукты на внутреннем рынке выросли в 3–4 раза. До начала нефтяного голода в России началось производство двигателей внутреннего сгорания, но из-за дороговизны нефтепродуктов оно стало сворачиваться. Под давлением общественности правительство в 1910 г. было вынуждено создать комиссию по выработке закона по ограничению монополий, подобного «антитрестовскому закону» Шермана в США. Но оказалось, что эта комиссия в основном состояла из представителей тех же монополий и никаких существенных мер по ограничению монополий она не предложила.
