Капитал Российской империи. Практика политической экономии - [45]
Для ослабления внешней конкуренции правительством устанавливались повышенные тарифы на товары, ввозимые из-за границы. Покровительственная политика Петра I, по словам исследователей, дала ощутимые результаты. Если в конце XVII в. в России насчитывалось лишь два-три десятка мануфактур, то к 1725 г. их число возросло до двухсот. «Таким образом, первая попытка форсированной индустриализации страны была делом государственным. Это дало основание В. Ключевскому определить политику Петра I в отношении мануфактур как ”казенно-парниковое воспитание промышленности”»>{552}.
Очередной этап развития российской промышленности начнется на следующий год после подписания Тильзитского мира с Наполеоном, когда Россия будет вынуждена присоединиться к континентальной блокаде Англии. В результате ввоз английских товаров в Россию практически прекратится. И уже в 1808 г. в России будет основана первая прядильная фабрика, а в 1812 г. их только в Москве будет одиннадцать. Общее количество всех фабрик к 1814 г. увеличится почти на треть, с 2332 до 3253.>{553} Этот рост прервется в 1815 г., когда на Венском конгрессе, по настоянию Англии, Александр I согласится ослабить суровость таможенного тарифа России.
Уже в 1816 г. были отменены многие из прежних запрещений, а в 1819 г. издан новый чрезвычайно льготный тариф, которым не замедлили воспользоваться иностранцы, навезшие массу товаров в Россию. Для российских промышленников и торговцев, по словам современников событий, отмена таможенных пошлин оказалась более роковой, чем нашествие Наполеона>{554}. «В результате, — отмечал С. Витте, — получилось в короткое время полное крушение юной русской промышленности, выросшей под влиянием покровительственной системы»; «многие из существовавших фабрик и заводов принуждены были закрыться. Одновременно с этим выяснилось, что иностранные правительства вовсе не намерены ввести у себя свободу торговли, о которой говорилось на Венском конгрессе. Все эти обстоятельства побудили правительство издать в 1822 г. новый тариф строго запретительного характера»>{555}.
Результат не замедлит сказаться — количество фабрик и занятых на них рабочих к 1828 г. по сравнению с 1812 г. практически удвоится>{556}. М. Покровский, не являвшийся сторонником протекционизма, объяснял это явление падением европейских цен на зерно в начале 1820-х гг., что вызвало переток капитала из сельского хозяйства в промышленность: «Это почти общее направление нынешнего времени», — отмечал современник событий>{557}. Но именно протекционизм, создавший возможности для такого перетока, обеспечил скачкообразный рост ткацкой промышленности России. Всего за пять лет 1820–25 гг. производство разных видов сукна в России увеличилось в среднем в 4 раза>{558}.
«Не далее как в 1823 г. введена была в Москве первая жаккардовая машина и приобретена за 10 000 руб., — говорит отчет «О состоянии российских мануфактур»… в 1828 г. — Ныне таковых станков считается в Московской губернии до 2500, и оные обходятся уже и с установкою не более 75 или 85 руб. Ленты, газовые и узорчатые материи ткутся ныне у нас столь превосходно, что равняются во всех отношениях с лучшими иностранными, отмечал отчет, в то же время «российские сукна до сих пор не могут выдержать соперничества с иностранными. Дешевые наши сукна не хороши, а хорошие дороги»>{559}.
Успехи промышленников привели к тому, что в 1826 г. в проекте «закона о состояниях» Николай I сделал «попытку создать из крупного купечества нечто вроде промежуточного сословия между дворянством и податными классами, притом ближе к первому, чем к последним»>{560}. Кроме этого, был предпринят ряд дополнительных «покровительственных» мер: организация мануфактурных выставок (первая в 1829 г. в Петербурге), учреждение Технологического института, а позже — реальных гимназий для образования купеческих детей>{561}. Российская текстильная продукция начала вытеснять английскую не только с отечественного рынка, но и конкурировать с нею на азиатских.
А в 1837 г. была построена первая в России железная дорога между Петербургом и Царским Селом. Посетивший Россию в 1839 г. А. Кюстин проводил параллель между Петром I и Николаем I, и она, по мнению М. Покровского, была не случайна: «Николаевская эпоха, как и петровская, представляет собою крупный этап в развитии русского капитализма… Отдав российское дворянство под надзор полиции, Николай ласкал купечество и — кажется, первый из русских царей — посетил нижегородскую ярмарку»>{562}.
Промышленный рост был поддержан ростом зернового вывоза, который с 1836 по 1838 г. более чем удвоился>{563}. Однако дальнейшее накопление русских капиталов было остановлено обвальным, почти 4-кратным спадом экспорта в 1840-х гг. Выходом могло бы стать привлечение иностранных инвестиций, однако, по словам М. Покровского, «Страх перед вторжением в Россию европейских капиталов, с точки зрения тех, кто правил страною при Николае, имел хорошие основания: вся “система” Николая Павловича могла держаться, как консерв, только в герметически закупоренной коробке. Стоило снять крышку — и разложение началось бы с молниеносной быстротой»
