Капетинги и Франция - [88]

В этих условиях можно отметить, что университетский вопрос во Франции при первой капетингской династии не является исключительно делом церкви, корона также произносит свое слово. Ибо, если мы констатируем наличие неких мест обучения (studia), в целом специализирующихся на изучении гражданского права, то мы обнаруживаем во французском королевстве только два studia generalis, два полностью сформированных университета: Тулузский, созданный в 1229 г. и Парижский. Древность последнего института, его авторитет, особенно в XIII в., объясняются, правда, до некоторой степени, трудностями, с которыми сталкивались новые учебные учреждения, почти заранее уничтожаемые парижским конкурентом. Если Анжер и Орлеан и знавали хорошие дни, то исключительно потому, что в них обучали гражданскому праву, что не допускалось королевской властью в Париже.

С другой стороны, отметим, что Парижский университет в XIII в. не всегда жил в добрых отношениях с короной. Регентство Бланки Кастильской в особенности является лишь долгой борьбой между королевской властью и парижской stadium. Но конфликты никогда не доходили того, чтобы сделать невозможным примирение обеих сторон. И, если в основе конфликта было какое-то насилие совершенное королевскими агентами против преподавателей или студентов, король, вопреки своему обыкновению, не колебался в жестком наказании первых. Кстати, при Филиппе-Августе и Филиппе Красивом парижский прево, лицо значительное, был сурово наказан сувереном из-за университетских инцидентов.

Такое поведение капетингской королевской властью отношению к Парижскому университету, поведение в целом благожелательное, очевидно, объясняется соображениями материального порядка, простым желанием оставить существовать в столице ценный источник выгод для парижской торговли. Но также можно думать, что французский король, поддерживая хорошие отношения с университетом, понимал, какой интерес может представлять для него поддержка последнего, возможно, и укреплял эту поддержку. Во всяком случае, интересно констатировать, что этот университет, детище церкви и ее главы, добровольно повернулся к светской власти.

Взамен Капетинги в XIII в. не учреждали или не позволяли создавать новые университеты, способные впоследствии ослабить парижское превосходство, и никоим образом не поощряли уже созданные университеты, ни во время, предшествующее присоединению к домену города, в котором они находились, как это было с Тулузой, ни на территориях, зависящих от короны, как Анжер или Орлеан.

Так что мы можем считать, что суверены первой династии хотели иметь в своем королевстве только один университет, одну stadium generate, парижскую. Каковы бы ни были их соображения в действиях подобного рода, их решение не осталось без важных последствий, потому что оно стремилось сделать из города, в котором находился король, по преимуществу королевский город, интеллектуальную столицу королевства.

Несомненно, не следует преувеличивать роль, сыгранную первыми средневековыми университетами, по крайней мере, до XIV в., и проецировать на прошлое современную точку зрения на этот сюжет. Но не менее верно и то, как мы убеждены, что даже если число проходящих через обучение в университетах и было ничтожно по отношению к численности населения королевства, то существование в нем единственного привилегированного университета способствовало духовному или интеллектуальному единению французов. Оно избежало помех, даже опасности, при том, что территории были недавно объединены, со стороны локальных центров. Лояльность Парижского университета не находила противовеса в провинциях. Все это сыграет свою роль, особенно в XIV в., но эти действия станут возможны именно потому, что интеллектуальная супрематия Парижа прочно установится в предшествующие столетия, и потому что авторитет университета будет расти, пускай даже в тени французской королевской власти.

Поскольку многочисленные королевские чиновники вышли из его рядов, Парижский университет становится для Капетингов чем-то вроде дополнения этого великого сословия к государству, им организуемому. Также мы видим, что к концу династии с ним советуются при серьезных обстоятельствах. Он высказывает свое мнение о законности отречения от тиары папы Целестина V. Он принимает сторону короля Филиппа Красивого в конфликте этого суверена с Бонифацием VIII. В 1317 г. с ним советуются по вопросу о наследовании французской короны. И всякий раз, когда взывают к его мнению, университет высказывается в желательном для королевской власти смысле. Обе стороны достигают взаимоуважения. Университет, поскольку консультации с ним доказывают высокое уважение, питаемое к нему могущественнейшим королем Франции. Король, потому что он таким образом демонстрирует наличие подле него советника, особенно в области, где духовное соприкасается с политическим, источник глубочайшего знания, целиком преданный ему.

Авторитет Парижского университета, его лояльность по отношению к короне и милость последней к нему играют важную роль в интеллектуальном единении различных элементов французского населения. Они наделяют Париж ролью интеллектуальной столицы, притягивая к этому городу внимание тех французов, которых привлекают духовные вещи. Они подготовили ту интеллектуальную централизацию, которую можно оценивать по-разному, но влияние которой на развитие французского единства нельзя отрицать.