Кантианские вариации - [44]

Кант употребляет здесь также термин «подмена». Воображение подменяет объективную необходимость проистекающей из бастарда субъективной необходимостью, то есть привычкой. Заметьте, фактически я сейчас излагаю прозвучавшую у молодого Канта тему «вождения», вождения нас чем-то и кем-то. Это может быть, например, бастард. Мы считаем его своим сыном, а бастард нас водит. Что нас водит? Гетерономия. Мы говорим «гетерономия», имея в виду разнородность, или говорим «автономия», но кто из нас слышит в слове «автономия», что в нем сказано? Слово стерлось. А в нем сказано следующее: номия — номос — закон. То есть в нем сказано: своезаконие — а не просто самостоятельность и независимость. Гетерономия же есть не просто что-то пестрое, бессвязное и разнородное, но чужезаконие. Бастард чужезаконен. Он гетерономен, то есть чужероден, не порожден в мире на моем законе. Бастард у меня, но он не мой. Ход «бастарда» повторяется и в нравственном учении, когда речь идет о непригодности всего эмпирического для принципа, то есть для чистого разума, для чистой воли и так далее. Кант пишет: «…принцип ищут среди эмпирических побудительных причин и законов; ведь человеческий разум, когда устает, охотно отдыхает на этом мягком ложе и в сладких обманчивых грезах (которые заставляют его, однако, вместо Юноны обнимать облако) подсовывает нравственности какого-то ублюдка (бастарда), состряпанного из членов совершенно разного происхождения, который похож на все, что только в нем хотят видеть, но только не на добродетель для тех, кто хоть раз видел ее в ее истинном облике»[31]. Обратите внимание на употребляемые здесь слова. Этими же словами я могу сказать нечто, казалось бы, совершенно другое. В 1755 году Кантом была написана работа «Всеобщая история неба», в которой устойчиво повторялась одна тема: в небесной системе есть явления, которые мы наблюдаем и которые объяснимы только если мы сопоставим их, предположив некоторый единый механизм происхождения. И Кант вводит в ней некоторый внутренний элемент мира, исторический элемент, все охватывающий, — его распространением и объяснимы в своей совокупности явления, для которых в их актуальном виде нам не хватает вводимых понятий физических сил. Там есть пустоты и провалы, состоящие не только в том, что математические, геометрические законы выполняются в реальном движении тел не в чистом, не в идеальном виде, а всегда с некоторыми отклонениями. Дело еще в том, что мы должны связывать находящиеся на большом расстоянии тела фактически дополнительным понятием мгновенного, через расстояния осуществляемого действия сил. Так вот, говорит Кант, все это мы можем понять только через возникновение на основе своезакония, на основе одного закона, или общего и единого механизма происхождения. Механизм происхождения, или единство происхождения, у Канта означает одновременно единство произведения, или единство произведенного.

Свойством формы является производить внутри себя нечто, что не является ни изображением, ни описанием, но произведено внутри структуры. Все то, что может держаться и что не является бастардом. Слово «бастард» и возникает у Канта как обозначение образований, которые произведены целиком на своих основаниях внутри формы и внутри структуры. Лучше понять это свойство формы нам могут помочь и некоторые опыты литературного творчества в XX веке — Фолкнер, Пруст, Джойс. Подобный опыт грубо можно резюмировать так: роман должен содержать только такие события и описания, которые порождены самой формой романа; эти события и происшествия не являются копией или изображением чего-то; роман сам есть предмет, а не отражение предметов. Вот теперь мы сомкнули смысл слова «форма» с этим новым смыслом… Почитайте письма или трактаты позднего Канта, где он все время бьется и разъясняет своим несчастным, ничего не понимающим, как и мы сейчас, современникам, что все держится на понятии произведенного, но произведенное отличается от случившегося. Так, бастард не произведен нами, он «ненашезаконен», несвоезаконен, а является вторжением того, что возникло на других основаниях. Произведенное Кант называет также соединенным. И еще одна цитата. Я снова хочу показать, что у Канта в разных разветвлениях его учения присутствует один и тот же ход. Нельзя писать одну и ту же книгу, книги всегда разные, одна о том, другая о другом. Нельзя все сказать в одной фразе. Итак, Кант пишет: "…ведь ко всем этим результатам (собственному приятному состоянию или даже способствованию чужому счастью) могли бы привести и другие причины, и для этого, следовательно, не требовалось воли разумного существа, а ведь в ней одной можно найти высшее и безусловное благо. Поэтому только представление о законе самом по себе, которое имеется, конечно, только у разумного существа, поскольку это представление, а не ожидаемый результат, есть определяющее основание воли, может составлять то столь предпочтительное благо, которое мы называем нравственным и которое имеется уже в самой личности, поступающей согласно этому представлению, а не ожидается еще только в результате (поступка)"