Кантианские вариации - [45]

.

Это вновь тема одного, того, что все свершилось на месте, здесь и сейчас, того, все уже есть в личности, если она действует — а действует она независимо от всего ряда предшествующих оснований. Мы говорили об этой начальной проблеме Канта, проблеме уникальности и полноты описания. И здесь мы тоже видим, что уникальность и полнота описания рождаются и являются только продуктом действия формы, которая есть нечто, что внутри себя содержит, что охватывает все внутри себя, не допуская ничего инородного, и что впервые порождает все то, о чем говорится, на основании чего поступается, делается. Вспомните снова тему вождения. Смотрите, я испытываю приятное состояние, или оказалось, что я способствовал чужому счастью, — это может случиться, можно войти в мир совершенно по другим причинам, к которым я никакого отношения не имею. Что-то могло войти в меня вождением, игрой.

Я только что цитировал позднего Канта. Это не тот Кант, который в юности сказал: а нами ведь могли играть. Если я беру результаты как эмпирические и описываемые мной, то в них есть «дыры» и «пустоты». Они могут рождаться совсем не по тем причинам, которые я приписываю. Мое собственное приятное состояние может возникать совершенно из другого, не из того, о чем говорит мое понимание. Я способствовал чужому счастью — так, что, значит, я был добр? Для Канта в этом переходе есть пустота и разрыв непрерывной связи, задаваемой внутренним элементом формы, которая есть всеохватывающее отношение. В примечании к только приведенной мной цитате Кант вводит оппозицию, которую нам надо держать, чтобы понять, что значит производящая основа, что значит своезаконие в отличие от чужезакония. Он различает: что-то внушаемое каким-либо влиянием (Кант говорит об этом, когда речь идет об уважении как чувстве) и спонтанно произведенное понятие разума. Поэтому уважение, пишет он, специфически отличается от всех чувств первого рода, которые можно свести к склонности или страху. Кант отделывается от всех наших эмпирических состояний, от человеческой природы, — и отделывается от них, идя по линии формы как основы и всеохватывающего отношения, произведенного или спонтанно рожденного понятием разума, а не пришедшего под влиянием, от инородного члена. Уважение есть лишь сознание того, что моя воля подчинена закону без посредства других влияний на мои чувства (а эти влияния надо уметь исключить, они не сами исключаются, сами они нас только водят), оно есть непосредственное определение воли законом и сознание этого определения…

ЛЕКЦИЯ 7

Мы занимались распаковкой вопросов, упакованных в вопрос о форме. Сегодня я возвращаюсь к этому на другом витке. В прошлый раз мы начали разбирать проблему произведенности в отличие от натуральной данности. Я показывал, что форма есть возможность, или принцип, произведенного внутри структуры в отличие от произведенного стихийным действием в мире и воспринимаемого нами как некоторое свойство предметов, которые мы можем описывать, изображать. Иначе говоря, термин «произведенное» вводится в оппозиции к термину «изображенное». Термин «изображенное» предполагает, что есть два предмета — один вне мира, обладающий некоторыми свойствами, а один, допустим, в наших головах, который изображает первый. Тогда мышление состоит в извлечении некоторых свойств, якобы натурально присущих предметам и явлениям.

В понятии формы у Канта упаковано понимание того, что существуют явления, которые производятся внутри структур, и поэтому в этом смысле структура или форма как ее возможность не являются изображениями. Этот ход у Канта замыкается, вспыхивает горячей точкой именно потому, что он всякий вопрос ставит под углом зрения осознанности. Что такое воспринять? Что такое то нечто, что действительно можно назвать восприятием? И Кант все время показывает, что в самом факте, что мы что-то называем восприятием или воспринятым, упакована масса предпосылок, завязано много нитей.

Обратите внимание, как Кант вводит сферу разума, сферу морали, эстетики. Очень интересными, незаметными и не останавливающими внимание читателя оборотами — если, конечно, читатель заранее не настроен и не имеет в своей голове звучащего аккорда, который позволял бы ему разбрасывать кусочки фразы по действительным их ячейкам. Посмотрите, какие слова фигурируют в следующей цитате. Начнем с короткого догматического тезиса: то, что мы можем назвать восприятием или совершившимся опытом, есть нечто, относящееся к измененному. Например, Кант говорит, что моральное чувство есть сознание модификации своего состояния. Моральное чувство здесь не названо состоянием, оно не является состоянием в натуральном смысле, как, скажем, наши порывы, наши намерения и т. д. Моральное чувство есть по определению сознание модификации моего состояния. И лишь в сознании модификации, или изменения, моего состояния я включаюсь в область работы формы. Другими словами, состояние само по себе есть то, что Кант называет патологическим. Но мыслит он патологическое не в медицинских терминах, а в терминах, очень простых и доступных для современного нашего сознания, которые движутся в оппозиции между порядком и хаосом, между устойчивостью и распадом. Патологическое — все то, что рассеивается, если предоставлено собственным основаниям, все, что распадается. В этом смысле феномен мышления, как и феномен нравственности и феномен эстетики, есть то, что противостоит распаду, рассеянию.