Каноническое право: пути служения. Сравнительно-правовые очерки - [61]

Впоследствии появляются и другие административные должности епископского уровня. В их числе:

– экзархи (в западной части Римской империи им соответствовали примасы), стоящие во главе более крупных, чем митрополии, церковных округов;

– патриархи, возглавляющие некоторые исторически наиболее важные крупные церковные области;

– архиепископы – предстоятели автокефальных Церквей, в определенной степени синоним митрополита.

Правительственная иерархия имеет место не только на уровне епископов, но и на уровне пресвитеров и диаконов. Так, например, в Русской Православной Церкви исторически известны сан протоиерея (священник – настоятель соборного храма) и протопресвитера, предполагавшего особо высокие церковные должности пресвитерского уровня (впоследствии, впрочем, они превратились из собственно должностей правительственной иерархии в персональные награды за личные заслуги), а в отношении диаконской степени – протодиаконы (главные диаконы кафедральных соборов) и архидиаконы.

Таким образом, в ходе развития епископальной церковной организации происходил процесс становления Церкви как иерархической структуры в двух аспектах – иерархии священнодействия и иерархии управления или, другими словами, степеней священства и правительственной иерархии клириков. Эти процессы материализовались в том числе в создании системы церковных должностей и званий, первоначально связанных с объемом определенных полномочий в правительственной иерархии, а впоследствии частично превратившихся в титулы, присваиваемые в качестве традиции или за церковные заслуги (например, в Русской Православной Церкви саны архиепископа и митрополита стали почетными званиями, присваиваемыми за церковные заслуги[307]), но не всегда соответствовавшие названию титула по своему содержанию[308].

Результатом этого процесса явилось то, что, наряду со священнической иерархией, Церковь – или Церкви – создали церковную власть. Этот процесс неизбежен в силу того, о чем мы говорили выше – в силу задачи «проповеди Евангелия всей твари», задачи распространения христианства, что требовало учета «времени и места», а также необходимости единой церковной организации, без которой христианство легко бы превратилось во множество различных духовных направлений, которые было бы сложно объединить одним наименованием.

Это привело к появлению Церкви в том числе и в таком аспекте, как церковная власть. Об этом мы поговорим в четвертой главе настоящей книги. Однако уместно сделать следующее замечание – церковная власть не должна пониматься только как что-то внешнее по отношению к отдельно взятым христианам, что-то вроде принципа «священнодействие – отдельно, власть – отдельно». Когда мы говорим о Церкви как единой организации и о церковной власти как средстве обеспечить это единство, это не следует представлять исключительно как внешнюю организацию, которая правовыми средствами заставляет поддерживать это единство. Нельзя упускать то немаловажное обстоятельство, что христианство не мыслит само богопознание вне Церкви, в этом смысле задача церковного единства – это не задача организации, навязываемая извне членам этой организации, а неизбежный путь служения. Уместно привести пространную цитату из протоиерея С. Булгакова: «Полнота правой веры и правого учения не вмещается в сознание отдельного члена, но сохраняется всей Церковью и передается ею из поколения в поколение как предание Церкви, и это Священное Предание есть самая общая форма сохранения Церковью своего учения различными способами. Предание есть живая память Церкви, которая содержит истинное учение, как оно раскрывается в ее истории. Это не есть археологический музей или научный каталог, и это не есть даже мертвый «депозит» веры; оно есть живая сила, присущая живому организму. В потоке своей жизни оно несет все свое прошлое во всех своих частях и во все времена… Как ни различна эпоха первохристианства от наших дней, однако приходится признать, что это одна и та же самотождественная Церковь, несущая в едином потоке своего Предания все времена своей истории и связующая единством жизни и общины апостола Павла, и ныне существующие Поместные Церкви… Общий принцип Предания состоит в том, что каждый отдельный член Церкви в своей жизни и сознании… должен стремиться к церковному всеединству Предания…»[309]

Вопросы иерархии, в особенности правительственной, с неизбежностью смыкаются с каноническим устройством Церкви, поэтому с целью избежать повторений мы уделим должное этим вопросам в главе об устройстве Церкви и церковной власти (глава 4).

Глава 3 СЛУЖЕНИЕ МОНАШЕСТВУЮЩЕГО. КАНОНИЧЕСКИЕ НОРМЫ О МОНАСТЫРЯХ И МОНАШЕСТВУЮЩИХ

3.1. Общие положения. Канонические нормы о монашествующих и монастырях в Древней Церкви

Пожалуй, не будет ошибкой сказать, что монашество является одной из наименее урегулированных сфер в каноническом праве – особенно если смотреть не собственно на количество норм, но на соотношение этого количества с «количеством» того духовного богатства, которое представляют собой монастыри. В известной русской поговорке «В чужой монастырь со своим уставом не ходят» уже на уровне привычного понимания выражено то положение дел, что каждый монастырь управляется своим уставом, своим, если угодно, «правом». В католическом каноническом праве можно даже указать нормативный аналог такого подхода: Кодекс оперирует понятием «наследие института», понимая под этим «замысел и намерения его основателей относительно природы, цели, духа и характера института, а также его здравые традиции»