Каноническое право: пути служения. Сравнительно-правовые очерки - [60]

– «пресвитеры и диаконы без воли епископа ничего да не совершают, ибо ему вверены люди Господни, и он воздаст ответ о душах их»[299].

Эти основополагающие правила сохраняют свою силу и по сей день в обеих традициях.

К собственно священническому аспекту иерархии трудно что-то добавить, когда речь идет о сугубо канонических правилах, однако практическое осуществление священнодействия с самого начала показало необходимость не только священнических, но и иных – административных по своей природе – правил, относящихся к иерархическому устройству Церкви.

В древнем каноническом праве это проявилось прежде всего на епископском уровне, поскольку именно он имел первостепенное значение для структурирования Вселенской Церкви. Именно епископский уровень позволял решить две необходимые для этого задачи: упорядочить отношения между общинами, с одной стороны, и соотнести формирующуюся структуру Церкви со сложившейся структурой внешнего мира (государства), с другой. В связи с этим в древнем каноническом праве наряду со священнической иерархией начинает складываться епископальная же управленческая иерархия – при сохранении епископского служения как высшей степени священства появляются епископские должности, не прибавляющие каких-либо сакральных полномочий, но возлагающие на епископов управленческие функции. Все это в целом упорядочивало организацию Древней Церкви как союза отдельных христианских общин, возглавляемых епископами, объединяющихся во Вселенскую Церковь.

Упорядочение межцерковных (межобщинных, межепархиальных) отношений проявилось прежде всего в установлении территориальных пределов епископской власти. Епископ – глава епархии, представляющей собой местную (партикулярную) Церковь, и в качестве такового ему принадлежит вся полнота власти в епархии, но только в пределах своей епархии. «Каждый епископ имеет власть в своей епархии, и да управляет ею с приличествующей каждому осмотрительностью, и да имеет попечение о всей стране, состоящей в зависимости от его града, и да поставляет пресвитеров и диаконов, и да разбирает все дела с рассуждением»[300]. Но за пределами епархии его власть прекращается: «Областные епископы да не простирают своей власти на Церкви за пределами своей области, и да не смешивают Церквей… Не быв приглашены, епископы да не переходят за пределы своей области для рукоположения или какого-либо другого церковного распоряжения»[301]. Эти правила продиктованы стремлением решить первую из отмеченных выше двух задач – упорядочить отношения между церквами. По свидетельству комментаторов, «божественные отцы употребляли многие попечения, чтобы в церквах было благоустроение и мир»[302].

Что же касается второй задачи – соотнесения церковной структуры с внешним миром, с территориально-государственной структурой, то в этом аспекте показательно появление фигуры митрополита.

В соборных постановлениях Древней Церкви можно встретить отсылки к «древнему обычаю», согласно которому в Римской империи епископ митрополии – главного города провинции – именовался митрополитом и наделялся большим объемом полномочий, естественно, административных, не сакральных – по сравнению с другими епископами соответствующей провинции. Проявлялось это, по крайней мере, в трех аспектах.

Во-первых, в определенных пределах (и исключительно в административном аспекте) можно говорить о митрополите как своеобразной «надъепископской» инстанции. Хотя изначально в Апостольских канонах был заложен принцип «первый среди равных» (primus inter pares), согласно которому епископы не вправе что-либо делать без согласия на то первого епископа страны, но в то же время и первый епископ страны не может что-либо делать без согласия других епископов[303], впоследствии акцент смещается в ту часть формулы, согласно которой именно епископы не вправе что-либо делать без согласия митрополита, а не наоборот. Так, согласно постановлениям Антиохийского Собора, «в каждой области епископам должно ведать епископа, в митрополии начальствующего и имеющего попечение о всей области, так как в митрополию отовсюду стекаются все, имеющие дела. Посему рассуждено, чтобы они и честью преимуществовали и чтобы прочие епископы ничего особенно важного не делали без него, по издревле принятому отцами нашими правилу, кроме токмо того, что относится до епархии, принадлежащей каждому из них, и до селений, состоящих в ее пределах»[304]. Эта же тенденция просматривается и в последующих правилах – например, Первый Вселенский Собор уполномочил митрополитов утверждать поставление и рукоположение епископов[305].

Во-вторых, митрополит становится руководителем церковного Собора. Помимо организационных полномочий (например, назначение даты Собора), присутствие митрополита на Соборе меняло сам статус Собора – Собор, на котором присутствовал митрополит, рассматривался древними канонами в качестве «совершенного Собора» и имел право решать вопросы, не могущие быть предметом рассмотрения на Соборе в отсутствие митрополита (например, перемещение епископа из одной епархии в другую)[306].

В-третьих, митрополит стал каналом общения между Церковью и государством – древние правила воспрещают епископам обращаться к императору, минуя митрополита. Эти правила, впрочем, преследовали и другую цель – не допустить чрезмерного сближения Церкви и государства, в связи с чем и митрополит не имел права обращаться к царю непосредственно, но лишь направляя диакона с поручением передать царю соответствующий документ.