Каникулы вне закона - [111]

— Ну, конечно, вот ведь в чем дело! Отключили же три дня назад… Да хрен с ними, давай раздевайся, у нас есть! Это Вика Пахота… Фамилия у неё такая, майорша, то есть муж у неё майор, и наша знаменитая телезвезда… А это… это… мой друг…

— Меня зовут Бэзил Шемякин, — сказал я, снимая шляпу. — Журналист. Из Петербурга. Мы познакомились с Идрисом в самолете Москва-Алматы. Извините, что я вот так, без звонка.

— Друган и корефан, — сказал Идрис. — Не хреново. Будешь коку?

Он пошарил в нагрудном кармане потерявшего цвет, без воротника свитера, выудил стеклянный цилиндрик и лезвие в синем конвертике «жиллетт». Вытянув затычку, вытряс из цилиндрика сахаристого порошка, лезвием окучил его полоской и, протянув коктейльную трубочку, кивнул на приготовленную дозу:

— Оттянись. Вдыхай ноздрей и лови кайф. Слушаем дальше… Никто не родится… Не хреново! Викочка, Шибел ведь не мешает?

Майорша была красива. Может, она соображала ещё немного?

Я сказал ей:

— Вика, мне нужно позвонить в Петербург. Мне необходимо продиктовать материал. Как коллега, вы понимаете… Где есть телефон поблизости?

— Шэбильчик, — сказал она. — Я правильно вас назвала? Шэбильчик… У нас с Идрисом свидание. Вы, конечно, не помешаете, тут помещений завались. Но телефона нет. Чего нет, того нет… Двигайте отсюда! Я хочу сказать, двигайте отсюда к моему другу… Его зовут Исмаил Айгаков… На улице Иляева, сорок девять. У него Интернет-кафе. Оттуда весь мир перед вами! А здесь Идрис забыл заплатить за телефон…

Она, кажется, собралась зарыдать. Отвернулась, вытерла кулачком что-то возле носика, потом взяла трубочку, наклонилась к столику и, приникнув, засопела, прижав одну ноздрю большим пальцем. Идрис положил блинообразную ладонь на пробор её распавшихся над борцовской шеей волос.

— Побегу тогда, — сказал я. — До скорого!

— Давай, Шибельчик! — тихо ответил Идрис. Он жалостливо и трогательно любовался своей музой.

Такую вот явку я себе приготовил. И контактную квартиру с телефоном Ефиму Шлайну и Та Бунпонгу. Ну, что было делать?

На письменном столе владельца частного информационного агенства и Интернет-кафе Исмаила Айгакова, за который он меня усадил, лежали три факса. Два на английском: от американского посла в Алматы с приглашением поехать в Вашингтон на семинар главных редакторов газет «стран переходного периода» и из Дели с предложением полиграфического оборудования. В третьем из Москвы расписывались условия продажи прав на издание книги «Я — вор в законе». Голос самого Айгакова доносился в оставленную открытой дверь из коридора. Он вел летучку.

Слава Богу, алматинский телефон Матье Сореса оказался не на автответчике.

— Дядя Бэз, дела наши плохи, — сказал он по-французски. — Пирог недосягаем. Кондитеры как взбесились. Я не могу понять, что происходит. Всех будто одеялом с головой накрыло, поставили телефоны на автоответчики… Олег исчез в Астане. Тесть не появляется…

— Двадцать третий том бэ-эс-эм?

— Олег взял у сестры. Но сам в недосягаемости. А картинки, которые вы срисовывали, второй раз сделать возможности не было. Слушайте внимательно, дядя Бэз! Сейчас для картинок нет возможности. Хозяин каюты в «Титанике», где вы рисовали прошлый раз, обо мне слышать не хочет… И вы не появляйтесь ни под каким видом. Вообще в страну не въезжайте. Поняли, дядя Бэз? Я сам ложусь на дно теперь…

— Почему?

— Как почему? Потому что сработал для вас.

— А что твоя теща-мачеха?

— В Астане…

— Хорошо. Слушай внимательно, Матье… Позвони Ляззат в Астану и, не называя меня, попроси вылететь без огласки ближайшим рейсом в Алматы. Ей необходимо явиться на место встречи с попугаем. Ты верно понял? Место встречи с попугаем… Повтори по-русски.

Матье повторил и спросил:

— Время, дядя Бэз?

— Первый контакт сегодня, в субботу двадцать шестого, в двадцать три. Без ожидания. Повтор через два часа, то есть в ноль-один, завтра двадцать седьмого, в воскресенье, и затем в четырнадцать. Без ожидания. Если в четырнадцать контакта не будет, возвращаться в Астану. Повтори по-русски как понял.

Матье повторил, и я разъединился.

В справочнике «Весь Чимкент» я разыскал телефон представительства «Эйр Казахстан» и спросил про рейсы на Алматы. Мне ответили, что идет оформление на вылетающий по средам московский, к рейсу на Алматы следует приезжать в аэропорт через три часа.

Не отметившись на прощание у хозяина кабинета, я вышел из Интернет-кафе и, быстро перейдя центральную улицу Толкехана, через квартал свернул в западном направлении, где, по моим прикидкам, находилась гостиница «Кема».

Будто и трех недель не прошло. Тот же кореец стоял в дверях у пестрого термометра на дверном косяке створчатых дверей гостиницы. Он профессионально узнал меня, только когда я кивнул, и улыбнулся.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Тимофей Ким, — ответил он. — С возвращением.

— Спасибо, Тимофей, — сказал я. — Опять решил отобедать у вас.

— Пожалуйста, всегда рады.

— У вас есть машины в гостинице?

— Вам куда ехать?

— В Ташкент. Я бы нанял с водителем.

— В Ташкент не поедут, не возим… Можем вызвать из таксомоторного парка. Они возят в Ташкент. Вызвать?

— Отлично, — радостно сказал я. — В следующий раз тогда остановлюсь переночевать… Хотел узнать на будущее. А сегодня меня друг везет, здешний, из Чимкента. Денег не берет, а мне совестно его терзать всякий раз. Ну, теперь буду отсюда заказывать.