Каникулы в Лимстоке. Объявлено убийство - [2]

Я не слишком серьезно относился к разбитому сердцу Джоанны, но видел, что жизнь в деревне – нечто вроде новой забавы для моей милой сестры. Она с интересом предалась веселой игре в нанесение визитов. Мы должным порядком получали приглашения на чай и бридж, принимали их и рассылали ответные приглашения.

Для нас обоих все это было как увлекательная книга – совершенно новая книга!

И, как я уже сказал, когда пришло анонимное письмо, оно всего лишь позабавило меня.

Вскрыв письмо, я минуту или две пребывал в недоумении. Печатные слова, вырезанные из книги и наклеенные на лист бумаги…

В письме в довольно грубых выражениях сообщалось мнение отправителя насчет того, что мы с Джоанной не были братом и сестрой.

– Эй, что это такое? – спросила Джоанна.

– Это очень грязное анонимное письмо, – ответил я.

Я ощутил легкую душевную боль. Кто бы предположил, что подобное может случиться в тихом болоте Лимстока?

Джоанна мгновенно проявила живейший интерес:

– Да ну? И что в этом письме говорится?

Должен заметить, что в романах анонимные письма – грубые, внушающие отвращение – по возможности не показывают дамам. Подразумевается, что дам следует во что бы то ни стало защитить от потрясения, в которое подобное письмо повергнет их нежную нервную систему.

Очень жаль, но я должен сказать, что мне бы и в голову не пришло скрыть письмо от Джоанны. Я немедленно протянул ей лист.

Джоанна подтвердила мою веру в нее тем, что не проявила никаких чувств, кроме веселого удивления.

– Какая жуткая гадость! Я слыхала об анонимных письмах, но мне никогда не приходилось их видеть. Они что, все такие?

– Не могу сказать, – ответил я. – Для меня это тоже впервые.

Джоанна захихикала.

– Похоже, ты был прав, говоря о моей косметике, Джерри. Наверное, они тут решили, что я просто обязана быть распутной женщиной!

– К тому же, – сказал я, – нужно учесть тот факт, что наш отец был высоким смуглым человеком с длинным худым лицом, а наша матушка – очаровательное маленькое создание, голубоглазое, с прекрасными волосами, и что я похож на отца, а ты – на маму.

Джоанна задумчиво кивнула.

– Да, мы ничуть не похожи. Никто и не подумает, что мы брат и сестра.

– Кто-то и не подумал, – сказал я с чувством.

Джоанна заявила, что она считает все это просто забавным. Она помахала письмом, держа его осторожно за уголок, и спросила, что мы с этим сделаем.

– Я полагаю, будет наиболее верным, – предложил я, – сунуть его в огонь, энергично выразив свое отвращение.

Я подкрепил свои слова действием, и Джоанна зааплодировала.

– Ты это проделал великолепно, – сказала она. – Тебе просто необходимо пойти на сцену. Какое счастье, что у нас все еще есть огонь, правда?

– Корзинка для бумаг не была бы столь драматична, – согласился я. – Хотя, конечно, я мог поджечь листок спичкой и понаблюдать, как он медленно сгорает.

– Когда тебе нужно что-то сжечь, оно ни за что не загорается, – сказала Джоанна. – Оно гаснет. Тебе наверняка пришлось бы чиркать спичку за спичкой.

Она встала и подошла к окну. Потом, стоя там, вдруг резко обернулась.

– Удивляюсь, – сказала она, – кто мог написать такое?

– Вероятно, мы никогда этого не узнаем, – предположил я.

– Я тоже так думаю. – Она помолчала немного и продолжила: – И тем не менее, не знаю уж почему, мне все это кажется забавным. Видишь ли, я думала, они… я думала, нас здесь полюбят.

– Так оно и есть, – сказал я. – Просто тут живет какой-то наполовину свихнувшийся тип.

– Надеюсь, что это так. Фу, гадко!

Джоанна ушла наружу, на солнышко, а я, закуривая положенную после завтрака сигарету, решил, что сестра права. Это действительно гадко. Кого-то возмутил наш приезд сюда… кого-то возмутила юная, яркая красота Джоанны… кто-то хотел причинить боль. Возможно, лучшим выходом было посмеяться над всем этим.

Тем утром к нам зашел доктор Гриффитс. Я договорился с ним о еженедельных осмотрах. Мне нравился Оуэн Гриффитс. Он был смуглый, нескладный, с неловкими манерами и мягкими, искусными руками. Говорил он отрывисто и был слегка застенчив:

– Вы не хуже чувствуете себя сегодня, а? Или это мое воображение, или с утра на вас немножко действует погода.

– Не то, – сказал я. – Вместе с утренним кофе пришло довольно грубое анонимное письмо, и оно оставило достаточно гадкий привкус во рту.

Доктор уронил свой портфель на пол. На его тощем, темном лице отразилось возбуждение.

– Вы хотите сказать, что и вы получили одно из них?

Я заинтересовался:

– А что, здесь такое случается?

– Да. С некоторых пор.

– О, – сказал я, – понятно. А я-то решил, что лишь присутствие столь странных личностей, как мы, вызвало чье-то негодование.

– Нет-нет, ваш приезд ни при чем. Это просто… – Он помолчал и спросил: – О чем там говорилось? По крайней мере… – Он внезапно покраснел и смутился. – Возможно, я не должен был спрашивать?

– Я с удовольствием отвечу вам, – сказал я. – Там всего лишь сообщалось, что экстравагантная девица, которую я привез с собой, вовсе мне не сестра. И это, добавлю, кратчайшее изложение.

Смуглое лицо доктора налилось гневом.

– Проклятье! Ваша сестра… надеюсь, она не слишком расстроилась?

– Джоанна, – пояснил я, – не очень-то похожа на ангелочка с рождественской елки, она более чем современна и достаточно крепка. Она нашла это в высшей степени забавным. Ей не приходилось прежде сталкиваться с чем-либо подобным.