Каникулы малыша Николя - [22]

– Это очень разумно, – согласился папа Крепена.

– А я не хочу спать! – заявил Крепен. – Я хочу побыть с папой и мамой!

– Ну конечно, мой зайчик, – сказала мама Крепена, – я уверена, что мсье Рато сделает сегодня для тебя исключение.

– Если он не будет спать, то я тоже не буду! – заявил Бертен.

– А мне плевать, будешь ты спать или нет, – ответил Крепен. – Я в любом случае спать не буду!

– Это почему же ты не будешь спать, скажите на милость? – спросил Атаназ.

– Ага, – поддержал его Каликст, – если Крепен не будет спать, то и никто не будет!

– И с какой же это стати я не буду спать?! – возмутился Галбер. – Лично я хочу спать и имею право поспать, даже если этот придурок не спит!

– Хочешь по шее? – спросил Каликст.

Тут мсье Рато, который, кажется, вдруг начал сердиться, объявил:

– Тихо! Спать будут все! И точка!

Тогда Крепен начал кричать, плакать, размахивать руками и топать ногами, что нас очень удивило, потому что обычно так делает Полен. Но сейчас Полен молчал. Он просто обалдел, что плачет кто-то другой, а не он.

Папа Крепена выглядел очень обескураженным.

– Так или иначе, – сказал он, – нам всё равно пора ехать, если мы хотим добраться к ночи, как планировали…

И мама Крепена сказала, что в самом деле, так будет разумнее всего. Она поцеловала Крепена, надавала ему кучу советов, пообещала купить кучу игрушек, а потом попрощалась с мсье Рато.

– У вас тут очень хорошо, – сказала она. – Мне только кажется, что, оказавшись вдали от родителей, дети становятся немного нервными. Было бы здорово, если бы родители регулярно их навещали. Возможность снова очутиться в семейной атмосфере их бы успокоила и вернула душевное равновесие.

А потом мы все пошли спать. Крепен не плакал, и, если бы Бертен не сказал: «Зайчик, спой-ка нам про маленькие качели», я думаю, мы бы даже не стали драться.

Каникулы идут к концу, и уже скоро придётся расставаться с лагерем. Это, конечно, грустно, но дети утешаются, когда думают, как обрадуются их возвращению родители. Перед отъездом в лагере «Синем» был большой прощальный вечер. Каждый отряд продемонстрировал свои таланты, а в конце, под занавес, отряд Николя сделал гимнастическую пирамиду. На вершине пирамиды один из юных гимнастов размахивал вымпелом отряда «Рысий глаз», и все дружно прокричали свой клич: «Отвага!»

Отвагу они проявили и в минуту расставания – все, кроме Полена, который плакал и кричал, что хочет остаться в лагере.

Воспоминания о каникулах

Я вернулся с каникул. Я ездил в лагерь, и там было здорово. Когда наш поезд подошёл к вокзалу, на перроне нас ждали все папы и мамы. Это было потрясающе: все кричали, кое-кто плакал, потому что ещё не нашёл своих родителей, а другие смеялись, потому что уже их нашли, командиры отрядов, которые нас провожали, свистели, чтобы мы оставались в строю, служащие вокзала свистели, чтобы командиры прекратили свистеть, потому что боялись, что из-за этого начнут отправляться поезда, а потом я увидел своих папу с мамой, и это было здорово, даже не могу вам сказать как. Я прыгнул в мамины объятия, а потом в папины, и мы поцеловались, и они мне сказали, что я вырос и что я совсем коричневый, у мамы были мокрые глаза, а папа тихонько смеялся, приговаривая: «Хе-хе», и гладил меня по голове, и я начал им рассказывать про свои каникулы, а потом мы вышли из здания вокзала, и папа потерял чемодан.

Я был рад снова оказаться дома, там хорошо пахнет, в моей комнате лежат все мои игрушки, мама пошла готовить обед, и это замечательно, потому что в лагере нас хорошо кормили, но мама готовит лучше всех, и, даже если у неё не получается пирог, он всё равно вкуснее всего, что вы когда-нибудь пробовали.

Папа сел в кресло, чтобы почитать газету, и я у него спросил:

– А что мне теперь делать?

– Да я не знаю, – ответил папа, – ты, наверное, устал с дороги, пойди в свою комнату и отдохни.

– Но я не устал, – возразил я.

– Тогда иди поиграй, – сказал мне папа.

– С кем? – спросил я.

– С кем, с кем?.. Что за вопрос! – воскликнул папа. – Да ни с кем, я так думаю!

– Я не умею играть один, – сказал я, – это нечестно, у меня в лагере было полно друзей и всегда было чем заняться.

Тогда папа положил газету себе на колени, сделал мне большие глаза и произнёс:

– Здесь ты не в лагере, и ты доставишь мне большое удовольствие, если отправишься играть в свою комнату один!

Тогда я расплакался, мама прибежала с кухни и сказала:

– Неплохо для начала.

Она стала меня утешать и велела, чтобы до обеда я пошёл поиграть в сад, и, может быть, я мог бы позвать Мари-Эдвиж, которая тоже только что вернулась с каникул. Я бегом выскочил в сад, а мама в это время разговаривала с папой. Мне кажется, они говорили обо мне, потому что они очень рады, что я вернулся.

Мари-Эдвиж – это дочка мсье и мадам Куртеплак, наших соседей. Мсье Куртеплак заведует отделом обуви в магазине «Для бережливых» – это на третьем этаже, и они с папой часто ссорятся. Но Мари-Эдвиж классная, хоть и девчонка. И тут мне повезло, потому что, когда я вышел в наш сад, увидел, что Мари-Эдвиж уже играет в своём.

– Привет, Мари-Эдвиж! – крикнул я. – Хочешь поиграть со мной у нас в саду?