Каникула - [13]

Капитан налил себе чаю, размешал сахар и сделал пару больших глотков.

Но почему Гонсалес зашифровал послание таким необычным способом? А если бы Глеб не догадался? Хотя Гонсалес, кажется, сделал все, чтобы сообщение дошло до адресата. Ведь он для верности оставил еще один ключ – фигурку быка. Но откуда Гонсалес мог знать, что тот, кто прочтет его предсмертную записку, окажется специалистом по древним языкам? Не для того ли он сделал свой последний звонок?

Тихонько задрожал лежащий на столе мобильный. Звонил Глеб. Он рассказал следователю о разговоре с Буре.

– Слушай, только не грузи меня, – взмолился капитан. – И так голова разрывается, а тут еще ты со своей астрономией. Если нароешь что-то посущественнее, звони. А сейчас, извини, не до тебя.

Покончив с чаем, Лучко отправился на доклад к Деду, предварительно выключив телефон. Еще не хватало, чтобы мобильный зазвонил прямо в кабинете у генерала. Шеф и без того с самого утра на взводе – его опять терзали звонками со Смоленской площади.

На пути к кабинету начальника Лучко еще раз вспомнил разговор с Глебом. Ёпэрэсэтэ! Ну при чем здесь Сириус?

По совету Буре Глеб отправил снимок пергамента по электронной почте Леше Андрееву – знакомому палеографу. Тот обещал, что, как только выкроит свободный часок, обязательно изучит надпись. И хотя фрагмент текста был до смешного невелик – всего четыре буквы – Глеб очень надеялся, что коллега сможет что-нибудь подсказать. Звонок не заставил себя ждать.

– Такой шрифт использовали во Франции с двенадцатого по пятнадцатый век, – сообщил Андреев.

– Но пергамент не может быть таким старым.

– Значит, это имитация.

– Скорее всего. А про звезду что скажешь?

– Звезда как звезда. Ее изображение не особенно эволюционировало с самой древности, так что указать время происхождения не могу. А что это вообще за штуковина? Где ее нашли-то?

– Э-э… в архиве, – соврал Глеб.

– Ладно, не хочешь – не говори. – Леша обиженно засопел в трубку. – Судя по фотке, нижний край оборван. Если ненароком найдешь… э-э… в архиве оторванную часть – дай знать.

– Непременно, – снова соврал Глеб и отключился.

* * *

Дед был настроен на редкость миролюбиво. Подперев ладонью подбородок, размеру которого позавидовал бы Николай Валуев, генерал свободной рукой размешивал бледно-желтое содержимое стакана, стоящего в натертом до блеска серебряном подстаканнике. Рядом на блюдце лежала гора лимонных корок и пара красных острых перцев. Блюдце, в свою очередь, стояло поверх внушительной стопки журналов «Здоровое питание».

С недавних пор Дедов повел остервенелую борьбу с лишним весом и, как и положено неофиту, переживал воинствующую фазу, принуждая добрую половину сотрудников управления – кого агитацией, а кого и в приказном порядке – присоединиться к погоне за ускользающей молодостью и красотой.

– Не хочешь попробовать?

– А что это?

– Диета, мать ее. Лимонная. Говорят, от самой Наоми Кэмпбелл. – Генерал сложил свои огромные лапы колечком. – Видал, какая у нее талия?

– Так точно.

– То-то. Я-то сам, правда, глядя на бабу, на талию не особо смотрю – есть места и поинтересней – но это так, к слову. Ну что, отхлебнешь?

Лучко энергично замотал головой:

– Никак нет.

Выдавив из себя нечто среднее между улыбкой и оскалом, генерал указал подчиненному на стул.

Вообще-то Лучко предпочитал докладывать стоя. Во-первых, так удобнее отодвинуться от стола, когда шеф начнет орать, а он обязательно начнет. Во-вторых, стоя можно мгновенно принять положение «смирно». Любой служивый в курсе, что стойка «смирно» – это армейско-милицейский аналог того, что у гражданских принято называть позой зародыша, призванной минимизировать травмы в случае опасности столкновения. Например, столкновения с начальником.

Лучко осторожно присел на самый край стула, чтобы было половчее вскочить. Хотя капитан прошел две войны, не раз смотрел смерти в лицо и не боялся ни Бога, ни черта, он, как ни странно, больше всего на свете опасался генерала и его привычки орать подчиненному прямо в ухо своим невероятно громким голосом, вводящим в ступор даже самых крепких мужиков. Матерый следователь предпочел бы с голыми руками пойти на вооруженного до зубов бандита, чем быть вызванным к Деду на ковер.

– Р-ршите доложить?

– Ну давай, капитан, не тяни, рассказывай.

Следователь вкратце изложил последние события. Выслушав капитана, генерал слегка расслабил воротничок сорок восьмого размера.

– Да уж, темная история. Но, знаешь, мне как-то не очень верится в твою версию с этим Таро. Гонсалеса грохнули из-за гадальных карт? Сомнительно.

– С другой стороны, сколько народу полегло за карточные долги, – отважился возразить начальнику Лучко.

– Мать твою, подумай головой, карты картам рознь, – рявкнул Дед. – А что там по пергаменту?

– Ждем заключение, – отчеканил Лучко, инстинктивно смещаясь поближе к краю стула.

– Ясно. А что думаешь насчет вдовы?

– Вроде на злодейку не тянет.

– Не тянет? Уверен? – переспросил генерал, пристально глядя Лучко в глаза.

– Так точно.

– Ладно. Иди работай, – пробурчал Дед, утирая струйку пота. – «Собачьи дни», говоришь? Хе!

Глава 8 Прощание с Рамоном

Из-за июльской духоты их тела взмокли от пота. Можно сказать, они занимались любовью, плавая в луже.