Кандзявые эссе - [14]

Шрифт
Интервал

Всё относительно в этом мире, как, возможно, говаривал дедушка Эйнштейн, и напрасно он в своё время не увлёкся японским языком - наверняка это увлечение наложило бы свой прогрессивный отпечаток на его знаменитую теорию относительности.

3.8. СУШИ СУЩИ

А теперь капельку вероломной информации! Весь Интернет кишит спорами о том, как надо и как не надо произносить японское «си» - как «си» или как «щи», как будто нет более важных и интересных вопросов! Для нас же это вообще никакого значения не имеет. Произносите либо как чуть-чуть шипящее русское «си», либо как чрезвычайно мягкое «щи». Ошибкой не будет сказать и так, ошибкой не будет сказать и эдак. Не будет ошибкой произнести даже такое откровенное «си», как в слове «синица». Японское «си» лежит как раз где-то посредине (中) - не зря же в способе транскрибирования японских звуков с помощью латинских символов, разработанном ещё в 1859 году американским миссионером доктором Джеймсом Куртис Хепберном, слог «си» записывается как «shi». В японской речи можно услышать все перечисленные варианты, а спор на тему произношения «си», например, в слове «синто:» или «суси»[54] по своей бессмысленности подобен спору о курице и яйце.

Нас же упомянутая тема сейчас интересует только в ракурсе произношения «дз». Всё дело в том, что поскольку «дзи» - это озвонченное «си», то по аналогии с «си-щи», возникает дилемма - «дзи-зи» или «джи-жи»? В разговоре японцев «дзи» и «зи», как и в случае с «си», практически смыкаются с мягкими-премягкими «джи» (в начале слова) и «жи» (в середине). И, конечно же, произношение этого звука сильно зависит от артикуляционных особенностей конкретного японца - для одних это «дзи» или «зи», а для других - «джи» или «жи».[55]

3.9. НОВЫЕ КАНДЗИ И СЛОВА[56]

[風 - Ветер FUU_kaze 9 (風 (182) ветер)]

[虫 - Насекомое CHUU_mushi 6 (虫 (142) насекомое)]

[中 - Середина CHUU_naka 4 (⼁ (2))]

[途 - Дорога, путь TO_michi 10 (辶 (162) дорога)]

[神 - Бог, божество SHIN_kami 9 (ネ (113) указывать)]

台風 - тайфун (taifuu)

風 - ветер (kaze)

神風 - камикадзе (kamikaze)

神 - бог, божество (kami)

神道 - синто (shintou)

風水 - фэншуй (fuusui)[57]

虫 - насекомое, червяк (mushi)

中 - внутри, середина (naka)

途中 - в пути (tochuu)

もしもし - алё (moshimoshi)

むかしむかし - давным-давно (mukashimukashi)

むかしばなし - сказка (mukashibanashi)

ЭССЕ 4

Тихо-тихо

взбирайся, улитка.

Гора Фудзи.

富士山

4.1. ТИХО-ТИХО, НО ВСЁ ВЫШЕ И ВЫШЕ

Только так и никак иначе. Именно вверх, но тихо-тихо, не спеша, помаленьку (соро-соро), подобно улитке из знаменитого хайку[58] Кобаяси Исса[59]. Именно так покоряются даже самые неприступные горы тем, кто не сворачивает с единожды выбранного пути: лишь бы вперёд, пусть по чуть-чуть, но вверх.

С самого первого эссе мы пытаемся взять некоторый разгон, чтобы устремиться к цепляющимся за небеса вершинам. Мы следуем некоему пути (道), который выводит нас из привычной плоскости на совершенно новый уровень. Уподобимся же этой маленькой улитке и покинем зелёные поля, чтобы наконец-то подняться в гору.

田 и 山 - «поля» и «горы». Вполне очевидно, что народ, создавший эти иероглифы, не очень-то терзался в творческих муках, подбирая соответствующие формы. Именно такими предельно простыми и лаконичными пиктограммами, незатейливо отображающими действительность, и были когда-то древние прообразы всех современных иероглифов.

Не надо обладать выдающейся фантазией, чтобы в знаке 田 суметь увидеть разделённое на доли рисовое поле, а в иероглифе 山 - тянущиеся вверх горы. Только со временем с последнего знака стерлось изображение самих гор, оставив выкристаллизованное в чистом виде общее для них свойство - устремленность ввысь.



По-японски гора - «яма»[60]. Это у нас «яма» - яма, а у них «яма» - совсем противоположное нашей яме (здесь нельзя не увидеть тонкий намёк на обстоятельство, над которым каждому будет интересно поразмышлять на досуге). «Яма» - это КУН иероглифа 山, а его ОН нам хорошо известен благодаря знаменитому горному массиву Тянь-Шань (в переводе с китайского - Небесные горы). «САН» - слегка искажённое японским «акцентом» название китайского иероглифа ШАНЬ (гора).

[山 - Гора САН_яма 3 (山 (46) гора)]

Теперь нам уже не составит особого труда прочитать и произнести вслух две такие распространённые японские фамилии, как 中山 и 山中 (Накаяма и Яманака), а заодно и вспомнить кун иероглифа 中 (нака).

С кандзи «Поле», как и с кандзи «Гора», также нет никаких проблем. Если бы не японские фамилии 田中 (танака), 中田 (накада) и 山田 (ямада), его кун из-за своей чрезмерной простоты мог бы показаться слишком сложным для запоминания. Теперь же стоит только вспомнить любую из этих фамилий, как без труда вспоминается простое слово «та» (поле).



Куда сложнее у кандзи «Поле» запомнить его ОН, поскольку нашему пока ещё непривыкшему сознанию довольно трудно увязать слово «дэн» с полем. Разве что может выручить рифма дэн-дзэн, хотя нам такое сопоставление мало о чём говорит. Впервые для запоминания звучания иероглифа нам придётся положиться только на свою память, но лишь до того момента, когда мы познакомимся с иероглифом «ТЭН» (небеса)[61]. Любой, кто смотрит на гладь заливных рисовый полей, видит отражённые в ней небеса, слегка искажённые водной поверхностью. Поэтому и мы исказим небесное «тэн» до «дэн», благодаря чему и получим ОН нашего с вами «рисового поля».


Рекомендуем почитать
Единый государственный экзамен. Сочинение-рецензия

В сборнике представлены теоретические сведения о семантической структуре слова, о структуре текста, о типах речи, подобраны упражнения для анализа текста, также образцы рецензий на фрагменты рассказов из КИМов ЕГЭ.


Достоевский и предшественники. Подлинное и мнимое в пространстве культуры

В монографии, приуроченной к 200-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского, обсуждается важнейшая эстетическая и художественная проблема адекватного воплощения биографий великих писателей на киноэкране, раскрываются художественные смыслы и творческие стратегии, правда и вымысел экранных образов. Доказывается разница в подходах к экранизациям литературных произведений и к биографическому кинематографу, в основе которого – жизнеописания исторических лиц, то есть реальный, а не вымышленный материал. В работе над кинобиографией проблема режиссерского мастерства видится не только как эстетическая, но и как этическая проблема.


Дети и тексты. Очерки преподавания литературы и русского языка

Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Литература с Дмитрием Быковым

Назовите самые популярные переводные детские книги. Не сомневаемся, что в ваш список попадут повести о муми-троллях Туве Янссон, «Алиса в Стране чудес» Кэрролла, «Хроники Нарнии» Льюиса, эпопея «Властелин колец» Толкина, романы Дж.К. Роулинг о Гарри Поттере. Именно о них – ваших любимых (или нелюбимых) книгах – и пойдет речь в этом сборнике. Их читают не по программе, а для души. Поэтому рассуждать о них будет самый известный литературный критик, поэт и писатель, популяризатор литературы Дмитрий Быков. Его яркие, эмоциональные и невероятно интересные выступления в лектории «Прямая речь» давно привлекают школьников и родителей.


Старая русская азбука

«Старая русская азбука» – это не строгая научная монография по фонетике. Воспоминания, размышления, ответы на прочитанное и услышанное, заметки на полях, – соединённые по строгому плану под одной обложкой как мозаичное панно, повествующее о истории, философии, судьбе и семье во всём этом вихре событий, имён и понятий.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.