Кандзявые эссе - [13]
[途 - Дорога, путь ТО_мити 10 (辶 (162) дорога)]
В результате всего сказанного получается 途中 (тотю:) - в пути. Почему же мы вынуждены были воспользоваться не замечательным иероглифом «Путь» (道), а его аналогом (途)? Не потому ли, что пути-дорожки мы выбираем разные и не все из этих дорог достойны называться ДАО? Поэтому, наверное, и не рискнули японцы возвеличить простой человеческий суетный путь до такого сильного и величественного иероглифа, как 道. Но всё это - всего лишь очередное малосущественное отступление от основного ханаси (рассказа).
3.6. ОТ ДРОЖАЩЕЙ НА ВЕТРУ БОЖЬЕЙ ТВАРИ ДО…
Читатель, наверное, уже обратил внимание на то, что, начиная работать с японскими иероглифами, обозначающими весьма непростые понятия, мы совершенно неожиданно можем перейти к более чем прозаичным вещам (например, от Пути и Дао в кандзи 道 к обыкновенному водопроводу). Кроме того, исследуя структуру того или иного иероглифа, можно обнаружить невероятные сочетания великого и малого (как, например, ветер и насекомое в кандзи 風). Подобная парадоксальность, то и дело обнаруживаемая в процессе работы с китайско-японской письменностью, ещё больше разжигает исследовательский интерес к ней.
Сейчас мы с такой же удивительной лёгкостью перейдём от маленьких божьих тварей, относящихся к классу насекомых, непосредственно к создателю всего сущего. Божественный ветер (камикадзэ) требует от нас хотя бы самого первичного ознакомления с «богонесущим» кандзи, с которым, кстати, нам довелось встретиться ещё в первом эссе, где он упоминался в связи с написанием названия исконно японской религии 神道 (синто:) - «Путь Богов». Данный иероглиф по вполне понятным причинам требует к себе и особого отношения, и отдельного рассмотрения, но поскольку мы уже знаем его ОН (благодаря «синто:») и кун (через «камикадзэ»), то нам ничего не остается другого, как разложить всю известную о нём информацию в табличку-досье и познакомиться с его прорисовкой. Более же тщательный анализ данного символа мы запланируем провести как-нибудь в следующий раз.[50]
[神 - Бог, божество СИН_ками 9 (ネ (113) указывать)]
Прорисовка данного знака не вызывает каких-либо затруднений, ибо здесь нет ничего выходящего за рамки классической схемы начертания. Единственное, на что, может быть, хотелось бы обратить внимание, так это на последовательность рисования правой части иероглифа 神, а конкретно на сквозную вертикальную линию под номером 9 в элементе 申. Она перечёркивает собой всю фигуру и рисуется в последнюю очередь. То же самое происходит и с кандзи 中. Данный принцип прорисовки завершающей вертикальной линии, пронизывающей весь иероглиф, неоднократно будет использован нами при начертании подобного рода знаков.
3.7. ДЗЭ или ЗЭ? ДЗИ (ДЖИ) или ЗИ (ЖИ)?
Вот ещё одна проблема, обсуждение которой вызывается иероглифом «Ветер». Нами не раз уже упоминалась фонетическая схожесть русского и японского языков. Действительно, русскому человеку не так уж и трудно научиться правильно говорить по-японски, поскольку практически все звуки японского языка присутствуют и в русском. Но как того и следует ожидать, здесь тоже имеются свои тонкости. В японском фонетическом ряду есть несколько звуков, которые ведут себя не совсем обычно. К их числу относится звук «дз». Он интересен хотя бы тем, что звучит и не как «дз», и не как «з», да ещё слегка меняется в зависимости от того, в какой части слова располагается.
Прежде всего почему «дз», если в латинской транскрипции это «z», как в слове «kaze»? Самое интересное, что ни латинский, ни кириллический способ записи не передают истинного звучания этого звука. Да, в японском языке есть звук, близкий к русскому «з» и латинскому (английскому, немецкому, французскому и многим другим) «z», однако всё дело в том, что русская запись «дз» значительно более близка к истинному звучанию, чем латинская, но только в том случае, когда этот звук находится в самом начале слова. Так в словах «дзаннэн» (сожаление), «дзэн» (дзэн[52]), «дзи» (час) первый звук совсем не похож на обычное «з». Однако будет неправильно произнести этот звук и как чётко различимые «д» и «з». Он скорее напоминает очень твёрдое «з». Другое дело, если этот звук встречается в любой другой части слова, кроме его начала. В этом случае он нередко звучит почти как чистое русское «з». Поэтому слова вроде «мидзу» и «кадзэ», произнесённые кем-то из японцев, кому-то могут послышаться как «мизу», «казэ».
Итак, «дзэн» - это «дзэн», но только не «зэн», а «дзаннэн» - это «дзаннен», но только не «заннэн». А вот «ветер» - это или «кадзэ», или «казэ»[53]. Реальность же такова, что произношение того или иного звука сильно зависит от конкретного человека и от местности, в которой он родился или проживает. Один японец произнесёт «казэ», а другой - «кадзэ». Славящиеся своей мягкостью японки, скорее всего, скажут «казэ», а их мужчины, хотя и давно уже позабывшие, что такое самурайский дух предков, возможно, произнесут чуть твёрже, в результате чего непривычному к звуковым особенностям уху может послышаться «кадзэ».
В сборнике представлены теоретические сведения о семантической структуре слова, о структуре текста, о типах речи, подобраны упражнения для анализа текста, также образцы рецензий на фрагменты рассказов из КИМов ЕГЭ.
В монографии, приуроченной к 200-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского, обсуждается важнейшая эстетическая и художественная проблема адекватного воплощения биографий великих писателей на киноэкране, раскрываются художественные смыслы и творческие стратегии, правда и вымысел экранных образов. Доказывается разница в подходах к экранизациям литературных произведений и к биографическому кинематографу, в основе которого – жизнеописания исторических лиц, то есть реальный, а не вымышленный материал. В работе над кинобиографией проблема режиссерского мастерства видится не только как эстетическая, но и как этическая проблема.
Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Назовите самые популярные переводные детские книги. Не сомневаемся, что в ваш список попадут повести о муми-троллях Туве Янссон, «Алиса в Стране чудес» Кэрролла, «Хроники Нарнии» Льюиса, эпопея «Властелин колец» Толкина, романы Дж.К. Роулинг о Гарри Поттере. Именно о них – ваших любимых (или нелюбимых) книгах – и пойдет речь в этом сборнике. Их читают не по программе, а для души. Поэтому рассуждать о них будет самый известный литературный критик, поэт и писатель, популяризатор литературы Дмитрий Быков. Его яркие, эмоциональные и невероятно интересные выступления в лектории «Прямая речь» давно привлекают школьников и родителей.
«Старая русская азбука» – это не строгая научная монография по фонетике. Воспоминания, размышления, ответы на прочитанное и услышанное, заметки на полях, – соединённые по строгому плану под одной обложкой как мозаичное панно, повествующее о истории, философии, судьбе и семье во всём этом вихре событий, имён и понятий.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.