Канцлер - [10]

— Князь Бисмарк!

Приближающийся топот, крик, брань были тому подтверждением. В кабинет ворвался Бисмарк. Он, как всегда, был в военной форме — чёрный кирасирский мундир с жёлтыми кантами, эполеты и золоченая каска, сдвинутая на затылок. В кулаках он комкал газеты, багровое лицо, с усами, нависающими на подбородок, и бровями, нависающими на глаза, дёргалось. Бисмарк бросил газеты на стол:

— Где статс-секретарь?

— Ушёл обедать, ваша светлость, — поспешно отрапортовал Радовиц.

— Молчать! — выкрикнул Бисмарк. — А вы что здесь делаете, чёрт вас возьми! Вы дурак, а не секретарь конгресса. Благодаря вам напечатано интервью этой дохлой лисы Горчакова. И с кем интервью? С красноштанниками. Я говорил вам, дьявол вас побери, что он хлопочет о франко-русском союзе. Читайте, читайте! — Он схватил газету и сам же прочёл громко:- «Интервью канцлера Горчакова сотруднику французской газеты. Вопрос: что означает разбитая на банкете в Сан-Стефано генералом Скобелевым рюмка и его возглас: „Да здравствует Франция!“? Ответ: разбитая рюмка не всегда означает разбитую репутацию!» — Газета полетела на пол, её в руках сменила другая. — И вот французы обрадовались. Читайте: «Гамбетта разбил бокал бордо в честь Скобелева!» Что это такое?

— По-видимому, ваша светлость, Горчаков при помощи Франции хочет укрепиться на Балканах.

— Всё, что может обеспечить интересы России на Балканах, никогда не будет допущено Германией!

— А что допустит Германия, русские всегда будут считать недостаточным для обеспечения славянских интересов, ваша светлость.

— Русские, если б не Горчаков, сами по себе ничто. Император Александр — мой друг и племянник нашего императора Вильгельма. Но Горчаков скотина!.. Хо-о! Он ухитряется держаться одновременно и за императора Александра, и за либералов, и за Каткова, и даже за славянофилов. А его самого толкают французы и французские деньги! О проклятые красноштанники! Я вас излечу от высокомерия и властолюбия. Я вас посажу, как в 1871 году, на половинный рацион пищи. Вы у меня поголодаете, и это на вас подействует.

— Голод с приличными промежутками — это все равно что умное телесное наказание, ваша светлость. Если наказывают много, без перерывов, то это терпимо. Но если прекратить наказание и через несколько минут возобновить его, то это невыносимо, человек соглашается на всё.

— Вот именно. Я знаю это, Радовиц, из моей практики при уголовном суде. Когда существовали ещё телесные наказания. В нашем суде был некто Ступфени, обязательный исполнитель экзекуции порки. Так у него обыкновенно последние три удара отпускались с удвоенной силой…

— Ха-ха-ха! Чтоб подольше помнили? Вот это и нужно французам, они об этом и мечтают, ваша светлость.

— И канцлера Горчакова надо выпороть! Сегодня же, сейчас же, — и спохватился, — но так, чтобы не было «казус белль», то есть повода к войне. Я знаю, молодая Германия, и вы в том числе, Радовиц, желаете войны с Россией. Опасайтесь! Воюйте! Но чужими руками. На Россию надо пустить Англию, Турцию, Австрию, наконец, пусть они её расшатают, и тогда только немец повалит её! Не ранее, не ранее. Мне известна сила России, я её видел… А князя Горчакова надо убрать.

— Мы уже начали, ваша светлость.

— Каким образом?

— Согласно вашей мысли мы его ударим сначала в самое его любимое место — в остроумие. Мы собираем все анекдоты и остроты о нём. Вот они. Прошу вас ознакомиться, ваша светлость.

— Хорошо. Потом… Но в общем согласен. Издать на французском, английском, русском языках, к его дню рождения, к восьмидесятилетию! Ха-ха-ха! Пусть посмеются. Русские любят чёрный цвет с золотом. Напечатать в чёрной обложке с золотым заглавием.

— Слушаю. Заглавие — «Рассказы об одном византийском чиновнике».

— Нет. Слишком прозрачно. Генерал Мольтке очень умный, я ему верю. Он не устает повторять мне: «Бойтесь „казус белль“ при возможности войны на два фронта». Поэтому напечатайте: «Анекдоты о сановнике». — Бисмарк взял брезгливо корректуру, посмотрел, хмыкнул:- Слово «Горчаков» везде заменить словом «сановник». Второй удар чем?

— Дело коннозаводчика Ахончева.

— Знаю, — Бисмарк отмахнулся, — опасно… Узнали вы, зачем к Горчакову приезжал Биконсфильд, этот Шейлок?

— Наружная охрана говорит, что лорд Биконсфильд вышел к своей карете с сияющим лицом.

При этом Бисмарк сорвал каску и стал стучать по ней тяжёлым, квадратным кулаком:

— Я всегда говорил, что немецкая полиция дура! Наружная охрана! Мне надобно не мнение наружной охраны, а то, о чём говорили Биконсфильд и Горчаков. Полиция, полиция!.. Вот вы, Радовиц, предлагаете дело Ахончева. Чрезвычайно рискованное предприятие, Вы вполне уверены, что полиция нам поможет?

— Отобран лучший чиновник, ваша светлость. Вы его знаете. Он служил в германском посольстве, когда вы были посланником в Петербурге.

— Кто это?

— Клейнгауз, ваша светлость.

Бисмарк, успокоившись, сел за стол и начал постукивать пальцами по каске. Выходил какой-то замысловатый бравурный мотивчик. Бисмарк раздумывал:

— Клейнгауз… Он хороший чиновник. Но он жаден на деньги. Кроме того, он, кажется, играет на бирже через подставных лиц. И с русскими ценностями. Ха-ха-ха! Однажды он сопровождал меня на охоту в Финляндию. Мне угрожала опасность. Медведь вылез из берлоги. Я не мог его разглядеть. Он был весь в снегу. Наконец я выстрелил. Медведь упал в десяти шагах.