Мы не должны, конечно, забывать и того, что XX век — это не только триумфальный ход всеобщей технизации и сциентизации, но также и век проявления бушующего, подчас обезумевшего, националистического архетипа. Это в какой-то степени понятная попытка противостоять унификационным тенденциям современности. Но все это обращение в прошлое, а не в будущее. На почве национальной устремленности никому не удалось еще создать новых направлений в развитии культуры.
Я сам далек от чисто национальных проблем. Меня в большей степени беспокоит более широкая тема — проблема личностных проявлений в одной полифонически звучащей культуре[69]. Сформулированные выше пять пунктов революционного преображения человека были направлены на подавление многообразия. И сегодня мы видим, к чему это привело. Социокультурный монизм не способствует выживанию: теряется способность адаптации в быстро меняющихся ныне условиях существования. Монокультура всегда анемична.
Что-то похожее происходит в биосфере. Биологи экологической ориентации озабочены сейчас тем, что под воздействием человека экосистемы теряют биологическое многообразие. В этом случае при изменении среды обитания легко рвутся трофические цепочки, и система оказывается под угрозой гибели. Но это лишь одна сторона вопроса, другая состоит в том, что многообразие системы свидетельствует о существовании феномена преадаптации (преадаптационными называются те признаки, которые при данном состоянии системы бесполезны или даже вредны, но могут быть весьма полезными в резко изменившейся ситуации).
Не потеряли ли мы носителей духовных преадаптационных начал в нашем насильственно унифицированном социуме?
* * *
Я написал эти воспоминания для того, чтобы сохранить память о том, кто умел жить, не покоряясь, сохраняя свое достоинство, свою самобытность. В те смутные годы все было на пределе, и человек в повседневности своей жизни сталкивался с ее запредельностью. «Труден подвиг русского поэта»…
