Канарский вариант - [2]

Вода… Злобный, несущий смерть монстр.

Перевитым серебристым канатом она выстрелила из раздраенного аппарата, гулко вонзившись в переборку, окутала, кипя, его ступни, закачалась у стен, победно пожирая заключенный в сталь воздушный пузырь, покуда еще спасающий жалкое, барахтающееся существо.

Уткнувшись затылком в потолок, он отдышался и, мысленно перекрестившись, опустился к полу, ставшему дном.

Протиснулся отчаянным рывком в черный зев трубы…

Потом, как ни старался, он не мог вспомнить, как всплывал в прорезанной фосфоресцирующими точками и штрихами темноте, но зато вспышкой запечатлелся в памяти миг, когда вынырнул в неожиданную реальность, где была ночь, дождь, молочная пена волн, слепящие брызги и - звезды в спокойной бездне африканского неба, удивительно безмятежные и равнодушные.

Они-то, эти бесстрастные ориентиры в окружавшей его темени и водяной круговерти, помогли ему. Они и надувной жилет.

И вот он на берегу.

Осмотрелся.

Вокруг бесконечно расстилался золотой песок, нанесенный сюда из Сахары подводными течениями.

Ровная его полоса, омываемая прозрачной бирюзой наполненной солнцем воды, переходила в громоздящиеся гряды сопок-дюн, а за дюнами серо высились бесконечные, однообразные холмы - бывшие вулканы.

Он вспомнил навигатора, называвшего этот остров, где им предстояла стоянка.

Как же лейтенант называл его? Фуэртевентура, вот как.

Военно-морская база располагалась на юге.

Но где он, юг? Согласно уже истаявшим звездным ориентирам, ему предстояло идти влево.

Впрочем, влево или вправо - без разницы. Найти бы хоть какую дорогу… Да и зачем ему эта база? Кто знает, как его встретят там? Русского, взявшегося неизвестно откуда…

Карабкаясь по склону дюны, он вспоминал разговоры офицеров. Из них следовало, что здесь, на юге острова, выпирающего из океанической суши, как узкая кость из куриной ноги, Гитлер решил создать военно-морской форпост Германии в Атлантике, ибо отсюда удобно контролировались пути, ведущие из Европы в Америку.

Франко, не желая портить отношения с горячим фюрером, подарил ему огрызок Фуэртевентуры, тут же отгороженный от остальной части острова, и вскоре на новой германской территории спешно начали отстраиваться казармы, причалы и бункеры. Обновлялись развалины, где некогда обитали испанские конкистадоры, кому еще несколько столетий назад остров также служил перевалочной базой на долгом пути в покоряемую страну инков.

Оступившись на склоне, он упал и, закрыв тыльной стороной ладони глаза от упорного тропического солнца, рассмеялся, подумав, что конкистадорам приходилось хлебать дерьма куда меньше, нежели морякам цивилизованного века двадцатого. По крайней мере, подводники с удовольствием бы поменяли свои тесные вонючие отсеки на обдуваемые свежим морским ветром палубы средневековых каравелл, это уж точно.

Преодолев дюну, с некоторым облегчением он обнаружил, что вроде бы нашел дорогу: узкая притоптанная полоса хрупкого щебня, петляя, уходила в горы - однотонно серые, из растрескавшегося вулканического камня.

Он двинулся по этой нечеткой, порою теряющейся на выступах голого базальта полосе, упрямо взбираясь ввысь, оставляя за спиной утреннюю синь успокоившегося океана, помиловавшего его этой ночью.

Отвесная безжалостная тоска обрывов, уходящих в пропасти, в сухие русла речушек, пыльные пальмы на их берегах, заброшенные пастушьи сарайчики без крыш, сложенные из грубых булыжников…

Да, крыши здесь, судя по всему, были без надобности - дождей на острове вряд ли выпадало более одного-двух в год.

Безжизненный, иссушенный камень выветрившихся скал вселял отчаяние, и внезапно его посетила мысль о том, что, может быть, он умер и находится сейчас в ином мире, вступив на путь неведомых скитаний, и мысль эта показалась не такой уж безумной, ибо расстилавшийся перед ним дикий пейзаж был явно неземным, не укладывающимся ни в какие представления о возможности его существования здесь, на планете Земля, и только усилием воли и логики он сумел подавить заполоняющую его сознание истерику.

Дорога вывела его на небольшую площадку с отвесно высившимся над головой уступом скалы.

Он повалился на бок, переводя дыхание. И - замер, оцепенело-очарованный.

Словно толчком крови в испуганно обмершее сердце, раскрылась вдруг истина всей невероятной прелести простиравшихся вокруг пологих склонов - вечного камня океанских глубин, некогда вздыбившегося из вод и простертого ныне под гулким и бесконечным небом - царствующим и торжествующим. Под небом, будто хранящим в себе тайну творения. Суши из воды.

Он никогда и нигде не видел такого неба. В нем словно сошлись космические стихии, наполнив его глубь древней, неподвластной человеческому рассудку сущностью.

Оглушенный тишиной и красотой, он всматривался в пологие вулканические склоны, сглаженные миллионами пронесшихся над ними лет, словно витавших в пространстве первобытной массы света и воздуха, чей ошеломляющий простор вновь поселил в нем ощущение посмертия, иного измерения, неведомого октанта вселенной…

И вдруг, словно бы из ниоткуда, на краю обрыва возник черный поджарый ворон. Сел неподалеку, ничуть не боясь человека, пристально и немигающе глядя на него.