Канал - [5]
…Много чего вспоминали вчерашние слушатели, а ныне — лейтенанты, дипломированные военные переводчики.
Кто-то из ребят предложил выпить за всех наших преподавателей. Лейтенанты потянулись с рюмками к присутствовавшим за столом двум преподавателям арабского языка: капитану Борису Темкину и полковнику Владимиру Ивановичу Шваневу. Выпили стоя. И перешли на арабский язык, демонстрируя преподавателям свободное им владение. Темкин отреагировал длинной фразой на египетском диалекте, а сдержанный Шванев лишь, понимающе, ухмыльнулся и пыхнул табачным дымом. Конечно же, лейтенанты знали, что до свободного владения трудным восточным языком им пока еще далеко, но болтали на нем бегло. Школа ВИИЯ — одна из лучших в Союзе, а может, и в мире.
Да, что касается преподавателей института, то за них действительно надо было выпить. Что ни полковник — то легенда. Взять хотя бы Шванева. Кадровый разведчик, проработавший больше десятка лет в Ливане под „крышей“ то ли ТАСС, то ли АПН. Контакты на самом высоком уровне, свободное владение пятью языками, доскональное знание ислама, кладезь мудрости. Полещук вспомнил первое появление Шванева в институтской аудитории: высокий стройный мужчина с ранними морщинами на лице, одетый в прекрасно сшитую элегантную черную тройку в едва заметную полоску. Только через пару недель преподаватель арабского языка Шванев пришел на занятия в форме полковника с петлицами артиллериста. Кто-то из ребят засек, что уезжал он из института на шикарном „Олдсмобиле“ черного цвета… А полковник Воробьев, преподаватель кафедры вооружения и боевой техники. Нелегал. Полтора десятка лет служил капралом в армии США. Но как не пытались слушатели его разговорить, все было без толку: молчал полковник, аки „рыба об лед“. Даже делал вид, что английский язык вообще не понимает. Как и бывший нелегал, полковник Яковлев, „турок“, отслеживавший корабли НАТО, проходившие через Босфор…
И таких полковников в институте на разных кафедрах — хоть пруд пруди. Но единственное, что можно было услышать в лучшем случае об их службе в разведке это: „Что вы, ребята. Я был маленьким винтиком в этом огромном механизме под названием ГРУ…“ Все. Больше не говорили ни слова. Правда, на каждом очередном съезде партии многие из этих полковников внезапно исчезали. Но на официальных фотографиях их никто не видел. Работа такая…
— Мужики, а за начальника курса еще не пили! — раздался чей-то громкий голос. — Наливай!
— Ура „папе“ Назарову! Ура-а-а!
Подполковник Дмитрий Васильевич Назаров был единственным, кто предпочел прийти в „Прагу“ в офицерской форме. Его прошлое для всех так и осталось тайной. По слухам, Назаров закончил ВИИЯ с монгольским языком, вроде бы служил в Китае и Монголии. Почему стал начальником курса, не знает никто, но ходили разговоры о его работе в ГРУ, вроде бы, где-то „засветился“. Впрочем, ленточки ордена Красной Звезды и медали „За боевые заслуги“, кроме прочих советских и иностранных наград, говорили о том, что прошлое у подполковника было непростым. Подслеповато щурясь (носить очки при людях почему-то стеснялся), он неуклюже поднялся со стула.
— Спасибо, ребята. Я хотел бы на прощанье вот что вам сказать. Сегодня вы все получили дипломы о высшем образовании. Это хорошо, но только на первом этапе вашей офицерской службы. Не останавливайтесь на этом. Найдите возможность получить еще одно образование по любой другой специальности. А два иностранных языка, которыми вы овладели, пусть будут лишь дополнением…
Назарову бурно зааплодировали, хотя никто из выпускников и думать не думал о каком-то другом мифическом образовании. Всем было хорошо и радостно. Зачем задумываться?
— И еще один важный момент, — начальник курса поднял руку, давая понять, что он не закончил свою речь. — Сейчас вы все в одном звании. Но пройдет время, и кто-то вырвется вперед в должностях и званиях, а кто-то отстанет. Не забывайте друг друга: протягивайте руку помощи. Все, товарищи офицеры. За вас!
„Папа“ Назаров залпом опрокинул в рот содержимое рюмки, сел под аплодисменты на свое место и стал закусывать. Глядя на Назарова, Полещук почему-то вспомнил его странную манеру отдания чести: казалось, что „папа“ не руку подносил к фуражке, а наоборот — приближал голову к руке…
Из соседнего зала громко зазвучала музыка ресторанного оркестра. „Под железный звон кольчуги, под железный звон кольчуги, на коня верхом садясь…“ — запел певец популярную „Ладу“, подражая голосу модного певца Вадима Мулермана. Получалось неплохо. Так как девушек в офицерской компании почти не было (пара-тройка молодых жен выпускников — не в счет), желающие потанцевать направились в соседний зал. Кто-то из них вслух посетовал, что не надел офицерскую форму. Легче было бы девиц кадрить…
Полещук очнулся от приятных воспоминаний и поглядел на пассажиров. Работяги, приняв на грудь и вволю наговорившись, дремали, кое-кто читал газеты, некоторые смотрели в иллюминаторы, одна из женщин подкрашивала губы, глядясь в маленькое зеркальце пудреницы. Сосед слева, откинув кресло, спал.
Появились стюардессы с тележками и приступили к раздаче „аэрофлотовских“ коробок с едой. Полещук поискал глазами девушку, обещавшую налить ему вина, но та была далеко, в другом конце салона. Он глянул на часы: время, казалось, остановилось — посадка еще не скоро.
Советским военным советникам и их переводчикам, работающим в Египте, оружие не положено, и защитить себя сами они не могут. И кого волнует, что здесь идет война, и израильтяне сутками напролет бомбят окрестности Суэцкого канала, да еще выбрасывают диверсионный десант на египетский берег? Кроме того, израильтяне не прочь захватить в плен парочку русских военных. В этом горящем аду переводчику Александру Полещуку приходится буквально выживать. Но он и предположить не мог, что судьба столкнет его лицом к лицу с майором израильского спецназа и вопрос жизни и смерти встанет ребром — кто кого.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.