Канадский гамбит - [26]

Одно мгновение Бесс лукаво смотрела на Фроста. Отблески пламени играли в ее живых, задорных глазах. Женщина подвинулась, прильнула к наемнику, обняла его за шею.

— Хм! — сказал Фрост. — Упомянутая тобою леди задает мне в точности такой же вопрос уже не упомню сколько времени… Думаю, мое ремесло не из худших. По крайности, я не умею ничего иного.

— Ты дипломированный преподаватель языка и литературы, — возразила Элизабет. — И еще — опытный водитель.

Наемник лишь лениво отмахнулся.

— Кстати, — вздохнул О’Хара, — В твоем личном дельце ничегошеньки не говорится о происхождении этой глазной повязки. Прости за нескромность, как ты ею обзавелся?

Фрост улыбнулся едва ли не со злорадством, заранее смакуя чепуху, которую готовился изречь. Но внезапно подскочил, осененный неожиданной мыслью.

— К лешему! То есть, расскажу, но в другой раз! Послушай, а что, если они рассчитывали спровадить тебя на тот свет — руками ныне покойного Карла, — и завладеть вот этой лодчонкой?

— Не понимаю, Фрост, — сказала Элизабет.

— Сейчас поймешь. Ведь мы не знаем в точности, украли катер наши приятели террористы, или кто-либо другой. А вдруг они рассчитывали уйти в лодке О’Хары?

— Тогда на кой пес было им дырявить твою? Взяли бы спокойно — и смылись.

На этот вопрос ответить было тяжелее. Но Элизабет умудрилась.

— Вы уверены, что за этой публикой не охотятся помимо нас? Что никто не крался у них по пятам, не изуродовал нашу лодку именно дабы отрезать негодяям путь к отступлению по реке?

— Чушь, прошу прощения, — возразил О’Хара. — Отчего же эти благодетели не вмешались, когда немцы накинулись на вас и Кевина?

— А они могли не подозревать о нашем присутствии, — сказала Элизабет. — Видите ли… Я профессиональный репортер, знакома с картотеками и досье, ускользающими от внимания даже таких специалистов, как федеральные агенты. Вы предполагаете, мы и впрямь столкнулись с бандой Баадер-Мейнхофа?

— Почти убежден. Или полностью убежден. Пожалуй, последнее…

— У израильтян — огромный зуб на этих людей. За мейнхофской сволочью охотились чуть ли не с тем же прилежанием, с каким отлавливали Эйхмана. Что, если…

— Умница, — тихо сказал Фрост. — Но это значит…

— Что?

— Что голубчики удирали посуху, яко по водам! Но с куда меньшими удобствами и прытью. Следовательно, мы…

— Уже опередили их, — подхватил О’Хара. — Но это всего лишь предположение, мисс.

— Резонное предположение, — сказал наемник. — Вспомни: мы не слышали мотора. А уж восьмиместный катер, беря с места, ревет не хуже среднего, а то и тяжелого танка! Понимаешь?

О’Хара сощурился и медленно кивнул.

— Стало быть… — произнес он.

— Стало быть, надобно задержаться и провести кой-какие разыскания. Рассуждаем: если у террористов трехмоторный катер — нам их так и так не догнать. А если они продираются сквозь лесные дебри — нужно идти навстречу или наперерез. Это уж как повезет.

— Излагай. У тебя, похоже, имеется план.

— Совершенно верно. Ты и Бесс уводите лодку вниз по реке. Впереди — крутая излучина, так что я пересеку мыс гораздо быстрее, нежели обернетесь вы сами. Если предположения наши ошибочны — совершу прогулку ради моциона. Если же справедливы — то, учитывая фору в три-четыре часа, которую получили террористы, они где-то здесь и вынуждены заночевать. Дальше начинаются пороги, быстрина. Переправляться через эдакое местечко во мраке — чистое самоубийство. Не решатся. И, значит, у меня есть неплохой шанс наткнуться на милую компанию. И, понятно, захватить врасплох…

— Уразумел. Но только моцион буду совершать я, а вы с Элизабет занимайтесь мореходством.

Фрост помолчал. Неторопливо кивнул. Ирландец объявил себя генералом крошечной армии, а человеком, способным пререкаться с личным составом, О’Хара не выглядел. Спорить было бесполезно.

— Что ж, если ты настаиваешь…

Наемник вскочил и, метя ирландцу в пах, с кошачьим проворством сделал ложный замах ногой — классический пинок из французского бокса, известного как “сават” и весьма схожего с каратэ. О’Хара, к чести своей собственной, и Федерального Бюро вообще, успел уклониться от совершенно внезапного и всецело предательского нападения.

Этого-то капитан и ждал.

Фростовский локоть с размаху стукнул прямо в челюсть ирландца, кулак врезался ему в живот, а когда О’Хара согнулся, новый — теперь уже нисходящий — удар локтем в левую лопатку распростер его на траве.

— Помоги, — выкрикнул Фрост, оборачиваясь к Элизабет. — Он тощий, но тяжел, и весьма!

Секунду спустя Элизабет уже была рядом с наемником. Вдвоем они приподняли бесчувственное тело, перевернули, оттащили в сторону.

Фрост отобрал у федерального агента оба револьвера, отдал женщине.

— Торжественно вручишь, когда опамятуется. Это займет у голубчика минут примерно десять. И даст мне достаточную фору.

— Да оставь ты оружие на месте, — недовольно сказала Элизабет. — Зачем непременно устраивать церемонию? Думаешь, очень ловко себя почувствую? “Простите за причиненное беспокойство, примите наши извинения и ваши пушки”?

— Возможно, спросонок этот субъект бывает раздражителен. И я не хочу, чтобы он сперва палил, а потом рассуждал…

Фрост отсалютовал ирландцу, произнес: “До скорого свидания… маэстро!” — и бросился прочь.