Канадский гамбит - [23]

Фрост не ответил, но ускорил бег.

Человек, столь недавно подвергнутый наемником показательному удушению, вполне оправился и по-прежнему восседал на еловом пеньке — только позу роденовского мыслителя сменил. Теперь он сосредоточенно скреб рукою затылок. Вернее, растирал полученные — по-видимому, неопасные для жизни либо здоровья — повреждения.

— Ты в порядке, Карл? — заорал ирландец.

Человек молча и неторопливо кивнул.

Фрост окинул бивуак быстрым взглядом, а О’Хара лихорадочно извлек радиостанцию, щелкнул переключателем, обернулся. Шум статических разрядов показался Фросту оглушительным.

— Зебра-Контроль, Зебра-Контроль, Зебра-Контроль, это Зебра-Два, Зебра-Два. Прием.

Статические разряды, ровные и ничем не нарушаемые.

— Зебра-Контроль, вы слышите меня?

Касаемо Зебры-Контроль можно было только гадать, но капитан Генри Фрост слышал своего нового товарища отлично. Еще он отчетливо слышал щелкающие и шелестящие звуки статики.

— Кажется, ты следуешь примеру вопиющего в пустыне, — заметил наемник минуты четыре спустя.

— Да какого же?.. — заорал О’Хара в полный голос. — Я самолично проверил этот ящик, покуда Карл…

Ирландец обернулся к Фросту и закончил почти спокойным голосом:

— …выгребал из лодки остальные причиндалы!

— Ты шахматист? — осведомился капитан.

— Что-о?

— Существует понятие гамбита. Эффектной, откровенной, впечатляющей жертвы. В самом начале партии противнику отдают на съедение пешку либо фигуру. Ежели другой игрок настолько самоуверен или жаден, что принимает подарок — его позиция, как правило, становится неудобной. Или вовсе неприятной. Боюсь, нам предложили гамбит. А мы, не будучи ни дураками, ни зелеными новичками, вынуждены все же принять жертву…

В правой руке Фроста уже блестел хромированный браунинг. Предохранитель послушно перешел в боевое положение, повинуясь нажиму капитанского пальца. Гашетка, слушавшаяся другого пальца — не большого, а указательного, — дважды подалась назад. Коротко и безошибочно.

Первая пуля, заключенная в никелевую оболочку, вонзилась Карлу где-то между пупком и горлом — стрелять пришлось навскидку. Вторая, выпущенная чуть поспокойнее, поразила диверсанта в точности ниже ременной пряжки — жестокий, но шокирующий, калечащий выстрел, молниеносно делающий любого, сколь угодно сильного противника, безвредным.

Карл отлетел, опрокинулся, стукнулся затылком о тот самый пенек, на котором столь безмятежно восседал каких-то две минуты назад. Умер окончательно, ибо черепные кости — по природе своей крепкие, надежные и выносливые, — все-таки не любят слишком резких сотрясений и проломов при грубом ударе о совершенно чуждые людской анатомии предметы.

Фрост обернулся.

В руке ирландца уже блестел смит-и-вессон. Хромированный: ни дать, ни взять, фростовский браунинг. Но, в отличие от капитанского оружия, весьма крупнокалиберный. Примерно двадцать девятая модель. А калибр — никак не меньше сорок четвертого. Хорошая вещь…

— Ты хо… хочешь… Этот сучий выбл?..

— Хочу сказать: этот сучий выблядок — опытный, давно и основательно ученый профессионал. Был таковым… Прости за невольное оскорбление, О’Хара, но если бы ты прибежал сюда в одиночку, нам с Элизабет пришлось бы разоряться на венок. Твой венок, между прочим. Нужно чуть внимательнее смотреть за людьми, с которыми выпало работать.

— Не закатывай истерику!

— Разве я похож на истерическую личность?

— Прости. Разумеется, не похож. Но этих ублюдков на реке я достану самолично! Самолично!

— Прости, — эхом подхватил Фрост. — Но я прошу, настаиваю и требую одной легко исполнимой вещи.

— Какой?

— Эти ублюдки на реке подохнут. Но мы достанем их вдвоем. Ты — и я.

— А как насчет вот этого? — осведомился ирландец, показывая из-под кожаной куртки рукоять револьвера. Впрочем, ни единого угрожающего жеста О’Хара не сделал. То ли по соображениям благоразумия, то ли из возникавшей невольной приязни. — Получишь пару этих пуль — мало не покажется.

— Бога ради. Но при любом исходе стычки получишь пару этих, — осклабился Фрост, подобным же внушительным, но лишенным всякой враждебности жестом демонстрируя браунинг. Спрятать его после столь успешной стрельбы наемник попросту не успел.

— Обожаю честные соглашения, — хмыкнул О’Хара. — Думаешь, ты действительно справишься со мною в перестрелке?

— Уверенности нет, однако, надеюсь. Рассчитываю справиться.

— Капитан Фрост! Будьте благоразумны! Совместное путешествие исключается!

— Что ж, — тяжело вздохнул наемник, — тогда предлагаю следующее. Преклоняйте слух и внемлите.

— Внимаю. Только чему? — не без нотки подозрения в голосе осведомился О’Хара.

— Либо вы совершаете приятное путешествие в моем обществе — либо затеваете не слишком приятное странствие в компании Карла. Простите, — вежливо прибавил Фрост, — но само положение вещей не оставляет мне выбора. Вы — профессионал, и, надеюсь, поймете…

О’Хара застыл и задумался.

— О’кей, — вымолвил он под конец, и то ли задумался, то ли выдержал надлежащую паузу: — Согласен, и принимаю. Но, прости за нескромное напоминание… Ты меняешь армии, как перчатки, верно?

— Пожалуй, да.

— Армией, куда ты поступил служить нынче, командую я. Собственной персоной. Ты поступаешь как ведено, и когда ведено, и в точном соответствии с тем, что, и как ведено. Уговор?