Камышовый кот Иван Иванович - [43]

На долю этого британского гостя выпали очень тяжёлые испытания — в виде русского гостеприимства, с которым он вплотную столкнулся в доме Брянцевых.

…После второй рюмки он мог говорить только о математике и о путях и методах её развития и применения в грядущем веке и в новом тысячелетии. После третьей рюмки он чрезвычайно красноречиво, как подобает жителю страны Шекспира и Байрона, размышлял вслух над гениальной одарённостью своей прекрасной русской коллеги, живущей под этим гостеприимным кровом. (Эту часть его излияний переводил собравшимся гостям Федя — Верушка о себе отказалась произносить вслух даже чужие слова…) А после четвёртой рюмки британский гость, нежданно всхлипнув, стал громко возмущаться тем, что такая замечательная, неповторимая и достойная девушка, жертвующая своей блистательной карьерой всемирно известного учёного ради своих юных сограждан, не имеет поддержки со стороны правительства и президента её страны. «Это преступление!» — восклицал англичанин.

«Во-во, точно, криминалу нас, сплошной криминал!» — услышав знакомое слово в английской речи, поддержал гостя Веня Круглов…

Но после пятой рюмки красноречие оксфордца стало таять, и он, утомлённый, мог уже только слушать. Тут-то Вера с Федей и поведали гостю с туманного Альбиона историю жизни и смерти их камышового кота. Эта история так потрясла британского представителя точных наук, что он сначала расплакался, а потом, попив клюквенного соку с мёдом и немножко успокоившись, долго повторял качая головой: «Май Лорд! Май Лорд!» Гости спросили Веру: «Что это он, Ван Ваныча посмертно в лорды хочет произвести?» Та отвечала: «Нет, это по-ихнему — „О, Боже, о, Господи!“ — означает…» И ещё Верим зарубежный поклонник произнёс несколько слов на английском, звучащих, как стихи. «Чего это он там за речугу толкает?» — спросили собравшиеся. Федюшка объяснил, что это как раз те строки из Шекспира, которые любит повторять Степан Софронович: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…»

— Эт-та точно, — подтвердил слегка захмелевший хозяин дома, — у нас тут сплошные чудеса. Каждый день новое чудо!

Но хозяйку гостеприимного дома Брянцевых волновало в связи с визитом иностранного математика совсем другое. После его отъезда Тася спросила дочь: «Замуж не звал?»

— А то! — с самоуверенной улыбкой отвечала Верушка.

— Ну, а ты ему чего?

— А я сказала — если только он сюда к нам жить приедет и школу со мной будет вести.

— А он?

— А он сказал, что согласен, но ему надо посоветоваться с родителями.

— А ты?

— А я говорю — зачем? ты что, мол, не самостоятельный мужик, что ли?

— А он?

— А он говорит, что у него родители фермеры, ну, не как вы, а у них там звероферма, всяких там нутрий-лисиц разводят… Вот он и говорит: может, они согласятся здесь филиал создать, разводить интеллектуально развитых котов на основе потомства нашего Ивана Ивановича.

— Да-а, — вздохнула Тася. — Против нашей водочки даже ихние учёные мозги слабеньки. Ну, девка, скажу я тебе, долго он советоваться будет… Если у тебя на него одного надея — просидишь до смерти в вековухах!..

Отчасти — только отчасти — Верина мать оказалась права. Судя по всему, по сей день оксфордский молодой математик советуется со своими зверохозяйственными родителями, живописуя им необыкновенные способности русских камышовых котов… Но и другое очевидно: не грозит Верушке перспектива остаться в старых девах. Чего стоит одно лишь высказывание её младшего брата, несколько притомившегося от непрерывных приездов в Старый Бор многочисленных претендентов на руку и сердце молодой звезды российской и мировой математики: «Тут конкурс покруче, чем когда Ван Ванычу невест приводили… Тяжко тебе, сеструха, приходится, от всей души сострадаю. Небось, одного математического анализа тут мало, чтоб вычислить постоянную величину? Другие анализы от женихов требуешь, да?»

Детская привычка младшего сына и дочери Брянцевых язвительно «подкусывать» друг друга с годами не ослабла; правда, теперь уже рукопашных меж ними не происходит, но красноречие брат и сестра в таких пикировках по-прежнему оттачивают с удовольствием. И потому бывший «мелкий» мгновенно получил ответ Верушки: «Ничего, братец, я надеюсь, что твоё чутьё лирика и твой богатый опыт в этих вопросах помогут мне сделать правильный выбор. Более того, знаю, кого ты для меня выберешь — спонсора, который бы финансировал издание книги твоих бессмертных произведений!..»

Но, надо заметить ради справедливости, эта Верина шутка совсем не соответствовала действительности. Сегодня Федя и думать не хочет об издании своих стихов. Нет, ему не надоело это «безнадёжное дело» (сие определение поэтического искусства он от меня перенял и взял на вооружение). Просто он взглянул на себя со стороны… В Талабске вышла книга юных стихотворцев нашей области, там были напечатаны и творения младшего Брянцева. В том числе и отрывок из поэмы об Иване Ивановиче — помните, «Кошачий взор».

Так вот, привёз Фёдор из Талабска десяток экземпляров этого сборника. Но вместо того, чтобы подарить но книжечке самым родным людям и приятелям-подружкам, он засунул эти сборники куда-то очень далеко, в самый дальний завал своей, уже немалой библиотеки… А когда я в очередной раз навестил семью Брянцевых, он признался мне, что ему совестно смотреть на свои опубликованные стихи.