Камуфлет - [21]
Что-то я разворчался. И что насчёт Вальки? Ах, да. Собираемся мы на Васиной горке, костерок дымит — картошку печём. Валька достаёт заветную тетрадь с инфернальными бестселлерами, начинает читать… — здесь мы отступим от реализма и немного пофантазируем. … — начинает читать и вдруг спотыкается… Пробегает взглядом первую страницу, вторую… Чешет репу:
— Вот что, пацаны. Слов тут много нехороших, — и в костёр тетрадь.
Представим невозможное: Валька охрабрел настолько, что забыл про брата, настоящего владельца коричневой тетрадки. Хотя вообразить такое трудно: старший брат незримо присутствовал. Точнее, тень брата с солдатским ремнём из толстой кожи. Но повторюсь: допустим. И что? Валькин поступок поправил бы нашу нравственность? Фантастика!
Стоп, стоп, стоп! Мы отвлеклись. Тема, конечно, интересная. Тем более что история с тетрадкой спустя многие годы имела продолжение. Но об этом чуть позже.
Только не считайте две предыдущих страницы пустой болтовнёй. Валька Девятаев — вовсе не пустячный персонаж; кабы не он, рассказ мог лишиться важнейшего элемента, который войдёт в ответ Генерального Вождя (помните: право на вопрос?). Однако и этому своё время.
Теперь об одном знаменательном явлении. О нём загодя писали газеты, частенько упоминали по радио — телевизоры тогда имелись лишь у немногих счастливцев. Не буду томить — речь пойдёт о солнечном затмении. Именно Валька предложил нам закоптить осколки оконных стекол — тёмные очки тогда стоили денег и считались атрибутом вражеских шпионов.
Ни к чему многие описания. Да, ночь среди дня. Да, собаки смолкли, а птицы загомонили. Но существовало нечто более важное.
Погасло дневное светило,
Закрывшись светилом ночным.
Дрогнуло чёрное стекло в моей руке — и кольнуло внутри (уже тогда!). Что-то было не так.
Внутри звучал зловещий мотив. Я ощутил себя букашкой, которую вот-вот раздавит чужеземная ножища. Этот набатный мотив проявился спустя полвека. Да, через полста лет тревожную тему угадал Эннио Морриконе: «IL TRIO INFERNALE».
Чтобы выразить внезапное откровение, мне тогдашнему не хватало знаний и слов. А сейчас недостаёт ясности воспоминаний. Понял многое, но успел позабыть, что главное нужно вспомнить. Осталась лишь странная тяжесть.
Знаете, на что это похоже? Представьте, что вы ребёнок. Роясь в шкафу, наткнулись на спрятанную шкатулку. Похоже, родители скрывают её от вас — любопытство разгорается. Ну-ка, ну-ка, что за секреты? Надеясь узреть таинственные сокровища, поднимаете, а там… бумаги.
Что такое?… Усыновление… Как?! Разве папа и мама не родные? Почему так?
Нечто подобное испытал я, ребёнок, глядя через закопчённое стекло на погасшее Солнце. Но детские переживания недолговечны — новые заботы вытесняют их с лёгкостью.
Вернёмся к нашему атаману. Нет, уже не к Вальке.
«ВАЛЕНТИН ДЕВЯТАЕВ», — значилось на афише, спустя тридцать лет после детства.
«ВАЛЕНТИН ДЕВЯТАЕВ… Заслуженный артист… Начало в 18 часов».
Он? Наверное. Не может ведь так совпасть: Валентин Девятаев, Свердловск.
Вечер, полутёмный зал. Солист выходит на сцену, сомнения остаются. Но вот запел… Валька, наш заводила Валька!
Репертуар из Ободзинского, «Эти глаза напротив» и прочее, — исполнял он здоровски, не чета нынешним голубым с голубого экрана. И родилась весёлая идея. А что? Валька — артист, то есть натура чувствительная. Может получиться.
По окончании концерта захожу в комнату за сценой — то ли гримёрную, то ли уборную… в приличном смысле слова. Там процесс для узкого круга: поцелуйчики, опять же цветочки. Интересно, куда артисты девают этакую прорву букетов?
Скромно пристроившись в уголке, жду, пока девицы испарятся. Валька сидит у зеркала, не замечая меня. Не тот, что на сцене, полный энергии и бьющей через край радости; наоборот, усталый, с потухшим лицом.
Погодь-погоди, сейчас мы тебя взбодрим.
Подхожу ближе. Не узнавая меня, он пытается встать. Я же, приложив палец к губам (дескать, молчи!), отхожу на пару шагов. И, в манере прежнего Вальки:
— Дон Аскольд сидит в своем кабинете и глупо рассматривает… — и далее по тексту.
При первых же словах Валька дёрнулся, как от шила в задницу. Он силится меня вспомнить. Ещё не то.
Откашливаюсь — и сызнова:
— Дон Аскольд сидит в своем кабинете и глупо рассматривает в лупу свою… — замолкаю — и Валька въехал! Слово рвётся у него с языка, и дальше мы читаем в синхрон по памяти.
Рот у Вальки до ушей, в глазах слёзы. Что значит волшебная сила искусства!
Удалась лихая затея! Подойдя к другу детства, на миг сжал его плечо и, развернувшись, дал ходу. С тех пор про Вальку я ничего не слышал.
Ступень третья
Полжизни взаймы
В дивных райских садах
Наберу бледно-розовых яблок.
Жаль, сады сторожат
И стреляют без промаха в лоб.
Владимир Высоцкий, «Райские яблоки»
На Материке карьера меня не прельщала. Другое дело — в Академии. Находясь на первом уровне, я с упреждением мечтал о третьем.
Помимо прочего третий уровень добавлял тридцать лет жизни. Вы можете спросить: а не жирно будет? Отвечаю: не инстинкта ради, а чтобы сотворить нетленку.
Слово «нетленка» обычно используют в ироническом смысле. Но в Академии это официальный термин. Ведь
Радуга — это прекрасное природное явление, которым любуются издали. Когда же ты вынуждена жить в таком мире, картинка уже не кажется такой замечательной. Хорошо, что друзья рядом и всегда помогут. И ты им тоже. Ах, где мой уютный домик у моря?
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Если жизнь загнала тебя в тупик в этом мире, всегда есть шанс начать все сначала в другом. Волей судьбы я попала в Грезалию, мир магии, эльфов, драконов… и монстров. Справиться с чудовищами, защитить от них способны лишь Ночные охотники. В их крови течет особая сила, которой теперь обладаю и я. И мне предстоит сделать нелегкий выбор: попробовать вернуться домой или остаться здесь ради приключений, новых друзей и любви охотника, на котором лежит смертельно опасное проклятие…
В своих прошлых жизнях я много внимания уделял магии и женщинам. Особенно женщинам! И они любили меня… …до того, как я воскрес в новом мире. Здесь я обнаружил, что в моем теле нет ни капли магической энергии. Для местных мужчин она смертельна! От нее спасают лишь каменные стены тесных резерваций. А вот местные женщины — все маги. Они прекрасно живут отдельно от мужчин. Большую часть жизни в тех совершенно не нуждаются. Не нуждаются и во мне! И это мне не нравится. Как же я, бывший темный властелин, буду жить в ТАКОМ мире? Уверен: очень даже неплохо.
В своих прошлых жизнях я много внимания уделял магии и женщинам. Особенно женщинам! И они любили меня… …до того, как я воскрес в новом мире. Здесь я обнаружил, что в моем теле нет ни капли магической энергии. Для местных мужчин она смертельна! От нее спасают лишь каменные стены тесных резерваций. А вот местные женщины — все маги. Они прекрасно живут отдельно от мужчин. Большую часть жизни в тех совершенно не нуждаются. Не нуждаются и во мне! И это мне не нравится. Как же я, бывший темный властелин, буду жить в ТАКОМ мире? Уверен: очень даже неплохо.
Получить шанс на вторую жизнь недостаточно, нужно ещё и прожить её по новому. Доказать себе и той силе, что дала возможность вновь вспомнить себя, что ты готов измениться, готов идти другой дорогой, готов плыть против течения, готов встать на Вечный Путь.