Камероны - [7]

Шрифт
Интервал

– Вы такое выражение «poor boire»,[2] мисс, разумеете?

– Конечно.

– Так вот, если немного этих самых… скажем, шиллинг, мисс, дадите, я внесу вам сумку с черного хода, так что мистер Бел Геддес и не увидит ее. Отчего это она у вас такая?

– Из поезда выпала.

– Ну, конечно, а потом тащилась за ним всю дорогу от самого Абердина.

Что ж, если ему захотелось поиграть в такую игру, – она готова.

– Ага, – сказала она, – всю дорогу. – И протянула вознице шиллинг.

– Ему вы скажете, что багаж пришлют вам со станции. А когда войдете к себе в комнату, откройте окошко, и я буду знать, куда нести. И вот еще что, мисс…

– Слушаю вас, мистер Макадаме.

– Если вам когда что понадобится – не знаю уж там что, – можете на меня положиться: мистер Черри Макадаме выручит вас.

– Джерри?

– Черри – Вишенка. А почему меня так прозвали, не могу сказать, а то покраснею.

– Да уж, не сомневаюсь.

Оба с самого начала понимали, что они одного поля ягода.


Оглядываясь назад, когда уже прошло достаточно времени, чтобы можно было оглянуться, Мэгги всякий раз с удовольствием вспоминала, как обвела вокруг пальца юного Роднея Бел Геддеса, сидевшего тогда за стойкой «на ключах».

– Вы сказали: «Мисс Драм»? Именно «Драм»? Пишется так же, как большой барабан?[3]

– Нет, как малый.

«Молодой воображала», – подумала она. Черные гладкие волосы до того напомажены, что голова как лакированная, и так старается правильно выговаривать слова, что они застревают у него где-то в носу.

– А что, разрешите поинтересоваться…

– Разрешаю.

– …привело вас сюда? Рыбная ловля, море, гольф?

– Охота.

Он так и не понял, что в эту минуту она положила его на лопатки.

– Ваш домашний адрес?

– Карнеги-террейс. Данфермлин. Графство Файф.

– О-о-о. – В глазах его вспыхнул интерес. – И вы знакомы с самим?

– Очень была бы рада, да наша семья с их семейством не раскланивается. Они ведь из ткачей, как вам известно.

– Нет, я этого не знал.

– Ткацкий станок у них прямо в доме стоял. Они на нем и обедали. – Мистер Бел Геддес изумленно воззрился на нее. – На станке.

– Вот как!

– Кстати, раз мы заговорили об обеде, в какое время здесь у вас едят?

– У нас тут не едят. Кушают.

– Вот как! – И Мэгги поняла, что теперь он положил ее на лопатки.

* * *

В тот первый вечер она не дождалась возможности поесть и тем более покушать, а прошла по Ловатт-стрит до лавочки, которую ранее приметила, и, купив два куска пухлого горячего пирога с бараниной по два пенса за кусок, вернулась с ними к себе в комнату. Ей понравилось, как выглядели люди, которых она видела на улице. Да, то, чего ей хотелось, она здесь найдет.

Она столковалась о сходной цене за постой, какую платят обычно до наступления сезона; комната у нее, несмотря на серый мрак этого каменного дома, оказалась светлой, просторной, на кровати лежал матрац из утиного пуха – она еще в жизни на таком не спала. Комната находилась под крышей – настоящая голубятня с собственной винтовой лесенкой, будто и не на земле живешь, подумала Мэгги. После Питманго ей это даже понравилось.

Она легла на кровать и принялась размышлять о том, какой ей нужен мужчина. Он должен быть высоким – это весьма существенно – и белокурым. Должен чисто говорить по-английски – это тоже существенно – и по возможности носить одну из звучных исторических шотландских фамилий. Пока она так лежала, в комнату проник свет; удивительный свет, какой бывает к концу дня на севере страны, красно-золотой свет, или «багрянец», как говорят в Питманго, залил комнату, и Мэгги не только поняла, но и твердо уверилась, что найдет себе здесь кельта. В дверь постучали.

– Мисс Драм?

– Ага. Да.

– Мы садимся кушать.

– Благодарю вас.

Вот незадача: все мужчины за столом оказались не моложе тридцати лет и все – дохляки.

Она твердо решила выйти замуж за первого подходящего кельта, но, как выяснилось, проблема состояла в том, чтобы его найти. Все молодые горцы либо уходили в море и подолгу не возвращались, либо работали в больших гостиницах и, похоже, даже носа на улицу не показывали. Если это были те самые кельты, которые так прославились своей отвагой в бою, то они, видно, давно распростились с нею на полях сражений. Сейчас это были самые застенчивые люди, каких Мэгги когда-либо встречала. Даже если ей удавалось поймать взгляд какого-нибудь самца, он тотчас отворачивался и бросался наутек, будто олень, застигнутый за едой.

Не облегчала ее задачи и погода. Вот уже несколько дней с залива дул ветер, покрывая камни налетом соли. А когда ветер переставал дуть, начинал клубиться туман и заполнял сыростью весь длинный полумесяц гавани. Тогда на улицах появлялись уборщики, счищавшие плесень со стен, и звяканье буйков далеко за чертой гавани казалось Мэгги более явственным, чем биение собственного сердца.

Тягостными были эти дни, когда она лежала у себя в комнате и ждала, чтобы рассеялся туман и прояснились небеса. Но любая дочь углекопа с ранних лет умеет занять себя и заставить время идти даже в таком месте, где оно вроде бы застыло, а единственное отвлечение – работа.

Когда ветер дул не в лицо, Мэгги выходила на Ловатт-стрит, шла через Шиковый город и дальше. Ветер и выглядывавшее изредка солнце разрумянили ей щеки, чего никогда не бывало в Питманго, а строгая экономия в еде придала ей хрупкую стройность, которая, если дело и дальше так пойдет, могла перейти в истощенную худобу. Ничто так не помогает девчонкам, работающим на шахтах в Питманго, обрести стройность, как приостановка работы на солидный срок, но если «передышка» затягивается, то расцветшие было личики начинают выглядеть, словно обтянутые кожей черепа.


Еще от автора Роберт Крайтон
Тайна Санта-Виттории

Книга, рассказывающая о борьбе виноградарей маленького итальянского городка с фашистскими оккупантами. Макиавелли против Ницше. Кто победит?


Рекомендуем почитать
Оттепель не наступит

Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.


Месяц смертника

«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.


Осенние клещИ

Нет повести печальнее на свете, чем повесть человека, которого в расцвете лет кусает энцефалитный клещ. Автобиографическая повесть.


Собака — друг человека?

Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак (с).


Смерть приходит по английски

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тринадцатое лицо

Быль это или не быль – кто знает? Может быть, мы все являемся свидетелями великих битв и сражений, но этого не помним или не хотим помнить. Кто знает?