Камер-фрейлина императрицы. Нелидова - [147]
Нет! Господь всемогущий и многомилостивый! Нет! Нет! Только не это...
В окно увидела: карета с императорским гербом, камер-лакей. У подъезда главного. Не обратила внимания: их жизнь. Что ей до дворцовых дел! Всегда спешных. Приказных: чтобы немедленно. Чтобы сей же час. Она в стороне.
Потом шаги в коридоре. Торопливые. Сбивчивые. Стук в дверь:
— Екатерина Ивановна! Не разрешите ли? Дело очень неотложное...
Не успела откликнуться — портьера откинулась. Начальница института. На лице пятна:
— Вот тут к вам, Екатерина Ивановна...
Ртом воздух хватает. В коридоре камер-лакей. Почему же с начальницей? Почему не прямо к ней? Вспомнила: сколько лет дорожка к её крылечку от царских посланников неторенная. Отставка. Небытие.
Да не камер-лакей — камердинер вдовствующей императрицы. Самый доверенный.
— Гнедиге фрау, их мус...
Ненавидел. Всегда ненавидел. За императрицу горой. В поклоне согнулся. Голос просительный:
— Государыня императрица Мария Фёдоровна просила, если будете так любезны, к ней...
Значит, жива. Тогда что же?
— Павловск... Дворец большой... прошлой ночью... дотла...
Только теперь поняла: вот оно, прощание. Настоящее. Со всем. О чём помнить не хотела. И о чём — через себя — помнила. Павловск...
Кончина императора — тогда было легче. Анна Петровна — так и не показалась у гроба. Отступилась. Не любила... Все знали — какая любовь! Не это важно: он любил. Как любил. Себя потерял. От всего прожитого одним махом отрёкся. Как верёвки перегнившие сбрасывал. Лишь бы скорее! Скорее!
Через Анну Петровну и его видела. Грешно так думать, но... даже легче стало. Куда легче.
В задних рядах вместе с фрейлинами стояла. К руке не приложилась. Как все. Не вспоминала. Скорее бы. Только скорее.
А теперь... Павловск. Всё, что было, — там. Каждую половицу помнила: где скрипнет чуть слышно, где прогнётся. Императрица... Что ж, так уж получилось. Но у них с государем не было иной земли. Под косыми взглядами. Под вечным досмотром. Не было ничего другого! Не было! Так почему же Павловск?
Камердинер плечами пожал:
— Никто ничего вызнать не успел.
— Так ведь зима. Пустой дворец. Печи нетопленные. Огонь откуда?
— Архитекторы дознаются. А вы, всемилостивейшая сударыня, может, благоволите в путь отправиться? Вдовствующая императрица никого, кроме вас, видеть не пожелала.
Да, да, как же иначе. Вот только переодеться.
— Государыня узнать велела: может, коли будет на то ваша воля, поживёте у её императорского величества? Утешили бы государыню очень...
Утешила! В другой раз предлог бы сыскался отказаться, но Павловск... Их Павловск. Обеих. Императрицы и былой любимицы. Фаворитки...
Горничную надо кликнуть, чтобы вещи собрала. И сама собиралась наскоро.
— Едем, Генрих. Конечно, едем.
— Мадам, о, мадам!
— Селестин! Как вам пришло в голову отыскивать меня в храме, во время богослужения... Разве не видите, все монастырки уже обратили на нас внимание. Не хватает замечания от протоиерея.
— Мадам! К вам гость. Он ждёт вас в гостиной.
— Гость? О чём вы, Селестин, давайте выйдем в притвор.
— Да-да, мадам, вам следует спешить. Заставлять ждать такого гостя!
— Но вы так и не сказали какого.
— Великого князя Константина, мадам.
— Вы не напутали, Селестин? И откуда вы знаете великого князя?
— Я не знала его, мадам, его высочество сам назвался и попросил найти вас. Для немедленного разговора.
— Что-нибудь случилось во дворце? Но тогда почему именно он?
— Не знаю, мадам. На слугах нет креповых повязок. Но великий князь чрезвычайно взволнован и выказывал все признаки нетерпения, отправляя меня за вами. Поспешим же, мадам, поспешим же!
В маленькой гостиной высокая фигура начавшего полнеть человека. Нетерпеливые шаги. Рука, беспрерывно поправляющая ворот мундира. Гримаса, пробегающая по бледному лицу...
— Катерина Ивановна...
— Ваше высочество!
— Прошу прощения за несвоевременный визит, но, надеюсь, необычные обстоятельства извинят меня. Хотя бы до некоторой степени.
— Визиты царственных особ бывают всегда удачными и никогда не несвоевременными.
— Оставимте эти комплиментные формы. У меня нет на них сил. Моя просьба будет для вас одинаково неожиданной и... бестактной. Знаю, я не имею на неё права, но, может быть, в память моего отца, к которому вы всегда хорошо относились...
— Я восхищалась и продолжаю восхищаться покойным императором и остаюсь верной его памяти.
— Несмотря ни на что.
— Что бы вы ни имели в виду, ваше высочество, покойный император заслуживает самых высоких чувств, и в этом я останусь неизменной.
— Не знаю почему, но с вами хочется быть откровенным, Катерина Ивановна, поэтому не стану притворяться: здесь наши взгляды могут не вполне сходиться.
— Я знаю это, ваше высочество.
— Вы не защищаете памяти покойного.
— В этом нет надобности, ваше высочество. Что значит мой голос перед лицом истории? Это ей принадлежит последний суд.
— И в нём вы не сомневаетесь.
— У каждого человека есть свои достоинства и свои недостатки, человеческие и государственные. Для монархов имеют значение только последние, а я слишком хорошо знаю, как высоки и благородны были побуждения императора Павла I.
Гоголь дал зарок, что приедет в Москву только будучи знаменитым. Так и случилось. Эта странная, мистическая любовь писателя и города продолжалась до самой смерти Николая Васильевича. Но как мало мы знаем о Москве Гоголя, о людях, с которыми он здесь встречался, о местах, где любил прогуливаться... О том, как его боготворила московская публика, которая несла гроб с телом семь верст на своих плечах до университетской церкви, где его будут отпевать. И о единственной женщине, по-настоящему любившей Гоголя, о женщине, которая так и не смогла пережить смерть великого русского писателя.
Сторожи – древнее название монастырей, что стояли на охране земель Руси. Сторожа – это не только средоточение веры, но и оплот средневекового образования, организатор торговли и ремесел.О двадцати четырех монастырях Москвы, одни из которых безвозвратно утеряны, а другие стоят и поныне – новая книга историка и искусствоведа, известного писателя Нины Молевой.
Новый роман известной писательницы-историка Нины Молевой рассказывает о жизни «последнего фаворита» императрицы Екатерины II П. А. Зубова (1767–1822).
По мнению большинства историков, в недописанном завещании Петра I после слов «отдать всё...» должно было стоять имя его любимой дочери Анны. О жизни и судьбе цесаревны Анны Петровны (1708-1728), герцогини Голштинской, старшей дочери императора Петра I, рассказывает новый роман известной писательницы Нины Молевой.
Эта книга необычна во всем. В ней совмещены научно-аргументированный каталог, биографии художников и живая история считающейся одной из лучших в Европе частных коллекций искусства XV–XVII веков, дополненной разделами Древнего Египта, Древнего Китая, Греции и Рима. В ткань повествования входят литературные портреты искусствоведов, реставраторов, художников, архитекторов, писателей, общавшихся с собранием на протяжении 150-летней истории.Заложенная в 1860-х годах художником Конторы императорских театров антрепренером И.Е.Гриневым, коллекция и по сей день пополняется его внуком – живописцем русского авангарда Элием Белютиным.
Петр I Зураба Церетели, скандальный памятник «Дети – жертвы пороков взрослых» Михаила Шемякина, «отдыхающий» Шаляпин… Москва меняется каждую минуту. Появляются новые памятники, захватывающие лучшие и ответственнейшие точки Москвы. Решение об их установке принимает Комиссия по монументальному искусству, членом которой является автор книги искусствовед и историк Нина Молева. Количество предложений, поступающих в Комиссию, таково, что Москва вполне могла бы рассчитывать ежегодно на установку 50 памятников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
Роман Е. Холмогоровой и М. Холмогорова «Вице-император», повествует о жизни видного русского военачальника и государственного деятеля эпохи Александра II Михаила Тариеловича Лорис-Меликова (1825-1888). Его «диктатура сердца», блистательная и краткая, предоставила России последний шанс мирным путем, без потрясений перейти к цивилизованному демократическому правлению. Роман «Вице-император» печатается впервые.Холмогорова Елена Сергеевна родилась в Москве 26 августа 1952 года. Прозаик, эссеист. По образованию историк.
Вошедшие в том произведения повествуют о фаворите императрицы Анны Иоанновны, графе Эрнсте Иоганне Бироне (1690–1772).Замечательный русский историк С. М. Соловьев писал, что «Бирон и ему подобные по личным средствам вовсе недостойные занимать высокие места, вместе с толпою иностранцев, ими поднятых и им подобных, были теми паразитами, которые производили болезненное состояние России в царствование Анны».
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
Известный писатель-историк Валерий Поволяев в своём романе «Царский угодник» обращается к феномену Распутина, человека, сыгравшего роковую роль в падении царского трона.