Камер-фрейлина императрицы. Нелидова - [103]
— Формальная любезность — не больше. Мне кажется гораздо важнее, что король не счёл нужным удостоить великого князя личным ответом, удовлетворившись упоминанием в письме супруги. Вот это и есть действительная позиция французского монарха.
— И всё же о любом новом письме мне должно быть доложено без промедления. Слышишь?
— Марья Саввишна, голубушка, встал ли наш красавец? Что-то не вижу Александра Дмитриевича. Пошёл ли куда с утра пораньше?
— А пошёл, пошёл, ваше величество. На цветник хотел поглядеть. Больно, сказывал, розы чайные хорошо распускаться принялись. Приказал дежурному садовнику с ним пойти — государыне своей букет срезать. Как дитя, истинно как дитя из опочивальни крался, чтобы государыню не потревожить. Мне сказал: порадовать, мол, государыню непременно надобно. С вечера грустна, мол, была.
— Так и от слёз не удержишься. Надо же, забота какая.
— Да нешто Александр Дмитриевич когда иным бывает? Вон уж идёт, торопится. Ох, и распрекрасный какой букет, глаз не отведёшь!
— Ваше величество!
— Все, все твои секреты уже знаю, милый друг. Задачу ты мне теперь задал, какой тебе сюрприз сделать. Да придумаю, придумаю, мой друг. Я тебя тут кликнуть хотела, нужен ты мне для совету. Затея у меня одна — что о ней скажешь?
— Смею робко надеяться, не о государственных материях, ваше величество. Не силён я в них, да и попросту скучаю ими, так что...
— Нет, мой друг, скорее семейные. Сам знаешь, не стало графа Григория Григорьевича Орлова.
— Вас очень эта кончина огорчила, ваше величество?
— Никак ревнуешь, Александр Дмитриевич? Полно тебе, я к прошлому ни мыслями, ни тем паче чувствами возвращаться не привыкла. А кончина — что ж, иного исхода ни у кого из смертных не бывало. О другом я. Вот Гатчина его любимая осталась.
— Так у графа, государыня, родственников множество — они и поделят. Чай, не откажутся.
— Они бы и не отказались, да только ничего им не достанется. Хватит! Итак богатств не в меру, не в честь набрали. И дворец им такой не по чину — выкупить я его у них решила. За полтора миллиона — поди, не обижу. Деньги пускай делят.
— Вы решили сами в Гатчине жить, ваше величество? Это после Царского Села, после Пеллы...
— Никак испугался, друг мой? Нет, о Гатчине и вспоминать не стану, и тебя туда ездить не заставлю. Хочу её наследнику подарить — как думаешь?
— Великому князю? Но ведь это замечательно, государыня! Как же замечательно! Только вам могут приходить на ум такие замечательные подарки.
— Вот и не поняла, чему обрадовался, мой друг? Что у тебя за симпатия к господину и госпоже Секундант объявилась? Вроде цесаревич не больно тебя жалует, да и не встречаетесь вы с ним вовсе. Откуда же восторг?
— Простая справедливость, государыня. Разве наследник российского престола не заслужил такого дворца? Ведь Павловск...
— Чем плох Павловск, мой друг?
— Я не говорил, что плох, ваше величество. Напротив. Но он не слишком отвечает амбициям цесаревича. А так...
— Ты вызываешь меня на откровенность, Александр Дмитриевич, хотя я её и не хотела. Мысли мои совсем иные: таким образом наш малый двор окажется дальше от большого двора, а устройство Гатчины позволит Павлу Петровичу и вовсе замкнуться в своём мирке. Пусть там устраивает свои парады, смотры, тешится с солдатами. Больше, чем было, я ему не дам, а шуму станет меньше. Я пригласила сюда цесаревича, чтобы объявить ему эту новость, — хочешь остаться?
— Если в этом нет необходимости, я бы не хотел...
— Не хочешь — как хочешь. Ступай, мой друг. Я-то побоялась, что ты захочешь владельцем Гатчины стать. Потому и искать тебя велела.
— О, нет, ваше величество. Самому мне ничего не нужно — только вместе и рядом с вами.
— Вот и славно. Целуй руку и ступай скорей. Неизвестно и впрямь, какой разговор у меня с великим князем получится.
— Ваше императорское величество, великий князь Павел Петрович!
— Ждала тебя, цесаревич. Ну, здравствуй, здравствуй. Опять октябрём глядишь. На этот раз, может, направление мыслей своих переменишь. Подарок тебе сделать хочу. Доволен ли ты Павловском своим?
— Не знаю, что вы имеете в виду, ваше величество.
— Ничего особенного. О вкусах спрашиваю. Не отвечаешь, тогда другой вопрос задам: Гатчина тебе нравится ли? Вся Гатчина, со всеми землями, садами, парками, зверинцем, прудами и реками? Выкупила я её у наследников графа Орлова Григория Григорьевича, чтобы тебе подарить и всему твоему семейству. Рад ли?
— Изволите шутить, государыня?
— С чего бы? Вот указ. На число посмотри: б августа нынешнего года. Подпись. Печать государственная. Держи, цесаревич!
— Гатчину? Мне?
— Со всей обстановкой — не осрамишься. Граф Григорий Григорьевич денег на неё тратил не жалеючи. Сама съездила, весь замок обошла — хоть сегодня переезжай. Так как же, Павел Петрович?
— У меня нет слов, ваше императорское величество. Как благодарить вас, я не знаю и не сумею.
— И не благодари. Промеж нами всё до донышка прояснилось, не так ли? Полюбить друг друга мы не сможем, ближе стать тем паче. К управлению государственному я людей к политике своей враждебных, покуда жива, не допущу. О чём нам говорить? А вот жить живи. И денег я тебе на содержание увеличу. Вижу, вторая супруга твоя ими не шастает, хозяйка бережливая. Дивился ты европейским дворцам, теперь у себя кого хошь принимать можешь — охулки на руку не положишь, не так ли?
Гоголь дал зарок, что приедет в Москву только будучи знаменитым. Так и случилось. Эта странная, мистическая любовь писателя и города продолжалась до самой смерти Николая Васильевича. Но как мало мы знаем о Москве Гоголя, о людях, с которыми он здесь встречался, о местах, где любил прогуливаться... О том, как его боготворила московская публика, которая несла гроб с телом семь верст на своих плечах до университетской церкви, где его будут отпевать. И о единственной женщине, по-настоящему любившей Гоголя, о женщине, которая так и не смогла пережить смерть великого русского писателя.
Сторожи – древнее название монастырей, что стояли на охране земель Руси. Сторожа – это не только средоточение веры, но и оплот средневекового образования, организатор торговли и ремесел.О двадцати четырех монастырях Москвы, одни из которых безвозвратно утеряны, а другие стоят и поныне – новая книга историка и искусствоведа, известного писателя Нины Молевой.
Новый роман известной писательницы-историка Нины Молевой рассказывает о жизни «последнего фаворита» императрицы Екатерины II П. А. Зубова (1767–1822).
Дворянские гнезда – их, кажется, невозможно себе представить в современном бурлящем жизнью мегаполисе. Уют небольших, каждая на свой вкус обставленных комнат. Дружеские беседы за чайным столом. Тепло семейных вечеров, согретых человеческими чувствами – не страстями очередных телесериалов. Музицирование – собственное (без музыкальных колонок!). Ночи за книгами, не перелистанными – пережитыми. Конечно же, время для них прошло, но… Но не прошла наша потребность во всем том, что формировало тонкий и пронзительный искренний мир наших предшественников.
По мнению большинства историков, в недописанном завещании Петра I после слов «отдать всё...» должно было стоять имя его любимой дочери Анны. О жизни и судьбе цесаревны Анны Петровны (1708-1728), герцогини Голштинской, старшей дочери императора Петра I, рассказывает новый роман известной писательницы Нины Молевой.
Эта книга необычна во всем. В ней совмещены научно-аргументированный каталог, биографии художников и живая история считающейся одной из лучших в Европе частных коллекций искусства XV–XVII веков, дополненной разделами Древнего Египта, Древнего Китая, Греции и Рима. В ткань повествования входят литературные портреты искусствоведов, реставраторов, художников, архитекторов, писателей, общавшихся с собранием на протяжении 150-летней истории.Заложенная в 1860-х годах художником Конторы императорских театров антрепренером И.Е.Гриневым, коллекция и по сей день пополняется его внуком – живописцем русского авангарда Элием Белютиным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.
Исторический роман Н. Плотникова переносит читателей в далекий XVI век, показывает столкновение двух выдающихся личностей — царя-самодержца Ивана IV Грозного и идеолога боярской оппозиции, бывшего друга царя Андрея Курбского.Издание дополнено биографической статьей, комментариями.
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
В том включен роман известного немецкого писателя Оскара Мединга (псевдоним в России Георгий, Георг, Грегор Самаров), рассказывающий о жизни всесильного любимца императрицы Екатерины II Григория Орлова.
Известный писатель-историк Валерий Поволяев в своём романе «Царский угодник» обращается к феномену Распутина, человека, сыгравшего роковую роль в падении царского трона.