Каменный пояс, 1974 - [27]

— В укромное местечко запрятался и лапки сложил.

— Ввиду болезни, Максим Максимович. Что я теперь? Плевком можно зашибить.

А сам так и пышет здоровьем: толстенький, кожа на лице бархатистая, чистая.

— Притворяешься…

— Дела свои содержу в порядке… — Он пожал плечами и снисходительно улыбнулся.

«Будто не понимает, чертов обыватель… Зачем он так улыбается? А как улыбался раньше? И может ли он по-другому улыбаться?..»

Утюмов чувствовал: голос его уже не столь обязателен для людей, фигура не столь впечатляюща; он как бы стушевался в глазах подчиненных, и это вносило в душу тяжкую горечь. И, как часто бывает в таких случаях, стало сдавать немолодое сердце.

Знакомый горожанин посоветовал: «Ты вот что… Перед принятием пищи, особо перед обедом, опрокинь рюмочку, аппетит повышает и пищеварению способствует». «Опробовал», не подействовало, что ему рюмочка, стакашек — другое дело… И чем больше было у него неприятностей, тем сильнее хотелось выпить, — пьяному все трын-трава. Но однажды, почувствовав непреодолимое желание уйти домой и крепко напиться, он сказал себе: «Хватит!» — и с той поры перестал прикладываться к рюмочке.

«Ну ничего, ничего…» — успокаивал он себя, понимая под этими неопределенными словами скорую развязку — переезд в город.

Позвонил приятелю, какая-то непонятная сила тянула его к телефонной трубке: позвони, узнай; задал три пустячных вопроса, со сладкой тревогой ожидая, что тот вот-вот весело спросит: «Ну как, готовишься к переезду?», но шел разговор о подготовке к сенокосу, и голос приятеля был подозрительно холоден и отрывист…

А дни шли, они по-прежнему казались Максиму Максимовичу серыми и скучными, как тучи в промозглую, ненастную осень.

5

Особенно сильное беспокойство, непривычную тревогу Утюмов испытывал перед партийным собранием; ему казалось, что Лаптев, Мухтаров, Весна и Дубровская что-то утаивают в беседах с ним, и это может однажды прорваться. Правда, Дубровская — комсомолка, а Мухтаров беспартийный, так что остаются только двое. Весна сказал:

— На следующем партсобрании давайте обсудим вопрос о рентабельности.

— Почему вдруг о рентабельности? — насторожился Утюмов. — На носу сенокос, надо готовиться к уборке…

— Так предлагает райком. Основной вопрос в жизни предприятия. Заодно поговорим и об уборке, и заготовке кормов. С докладом придется выступить вам, Максим Максимович. Лучше директору.

И лучше, и хуже. Лучше, поскольку он «обобщит, даст направление», потом послушает прения и выступит с «заключительным словом», в котором покритикует, поправит тех, кого надо будет покритиковать и поправить. Примут «развернутое решение», и на том собрание закончится, чего еще… Значит, он будет выступать первым и последним, а это удобно. Но вопрос о рентабельности был ему не совсем по душе; этот вопрос ему представлялся чрезвычайно сложным, отдаленным от его собственной практики, когда возникала необходимость «его поставить», а без этого в докладах и выступлениях нельзя, Утюмов отделывался общими фразами, призывами: «бороться за прибыль», «за снижение себестоимости», «за режим экономии».

В прежние годы он думал: прибыльность придет сама собой, стоит лишь «поднять общий уровень производства», то есть смотрел на рентабельность как на само собой приходящее, как на своеобразный придаток; потом начал понимать, что заблуждается; нынешней весной накупил книг по рентабельности, хозрасчету, прочитал их «от корки до корки», конечно, много извлек полезного, но все по-прежнему было ему мало понятно, он не чувствовал себя знатоком в этом деле.

Максим Максимович решил подготовить краткий доклад — последнее время стали в моде краткие доклады; выписал из книг, газет и «Блокнота агитатора» несколько общих фраз, какие повнушительней, погромче. Но одними общими рассуждениями не отделаешься, рентабельность — понятие конкретное, и Утюмов использовал старый свой ход: дал задание одному, другому подготовить цифры, факты, написать отдельные части доклада. Написали и неплохо. Кое-что подсократил, кое-какие пословицы и поговорки в доклад вписал. Добавил в деликатной форме, но довольно ясно и определенно, что главные специалисты — Лаптев, Мухтаров и Дубровская — не очень-то интересуются рентабельностью, хотя вопрос этот — наиглавнейший. Особенно непростительно Дубровской, она — главный экономист, ей, казалось бы, и карты в руки; молода, силенок много, вот и работай, показывай пример, выискивай пути к высокой рентабельности…

Когда-то давным-давно старый умный мужик, бог его знает, где он теперь, напутствовал молодого Максима: обвиняй других в том, в чем сам виновен, и тогда твои собственные недостатки в глазах людей будут выглядеть меньшими. Утюмов так и делал; прежде обвинял людей в том, что они не очень любят село, страдают показухой и тягой к красивым, ложным отчетам, а вот сейчас говорил: не интересуются рентабельностью. Поди докажи, что интересуешься. И, верный себе, добавил не очень свежую пословицу: «Без труда не выловить и рыбки из пруда».

Собрались в Доме культуры. Читая доклад громким хрипловатым басом, Максим Максимович мысленно ругал себя за то, что не нашел времени зайти сюда и дать нагоняй директору: совсем облентяйничал, пакостник, — стеколки в окнах побиты, дверь скособочилась, грязно и псиной пахнет, а ведь столько деньжищ ухлопано на этот дом. Лицо его, как всегда, выражало строгость, деловитость, усталость и озабоченность. Присматривался к залу, слушая свой голос как бы со стороны. Партсобрание сегодня открытое, а значит, пригласили и беспартийных, тех, кто получше работает и поактивнее.