Каменное яйцо - [7]

— Он у тебя, может, и разговаривать умеет? — съязвил профессор.

— Умеет, — виновато признался лопоухий. — Я немного научил.

Великий Кверкус приходил в свою служебную келью всегда очень рано, прежде всех, но запирался, садился на табурет у самых дверей и читал святую книгу, приобщался к высшим святым таинствам, и одновременно внимательно слушал, что происходит за дверями. Приходили рядовые святые, а наисвятейший слушал, о чем они говорили — о жизни, своих делах, а порой и о нем, о Великом Кверкусе. Это было интересно. И очень полезно.

Он всегда удивлял своих подчиненных величием своей духовной силы, пророческим талантом, умением читать мысли окружающих.

В то утро святой Кверкус по обыкновению умиротворенно сидел со святой книжкой в руках и, прикрыв глаза, прислушивался к происходящему вне его кельи. Но, к его удивлению, все было тихо, святые молча разошлись, никто не выходил даже покурить. Кверкус едва не задремал.

Вдруг кто-то решительно постучал. Он вскочил, отодвинул табурет, положил святую книгу на полку и машинально открыл двери. Успел лишь подумать, что делает глупость, большую глупость, которая может пролить свет на источник его духовной силы и основу его пророчеств. Однако было уже поздно. Оставалось принять самоотреченный ото всего суетного вид, с маской святого благообразия на лице.

На пороге стоял святой Завр.

— Доброе утро, Великий Кверкус, — Завр почтительно склонил голову.

— Доброе утро, сын мой. Заходи. Как ты узнал, что я сейчас здесь? — спросил строго, сдерживая удивление и недовольство.

Завр озабоченно посмотрел на часы и рассудительно ответил:

— А где же вам быть? Рабочее время… — Завр встретился взглядом с Кверкусом. Великий Святой едва скрывал высокомерную, снисходительную улыбку. — И какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что вы сейчас у себя.

— Хм, внутреннее чувство — это прекрасно. Это уже кое о чем говорит, сын мой. Садись. Слушаю тебя.

Завр с деланным спокойствием, как по привычке, положил на стол папку с бумагами, продолжая стоять.

— Вот здесь, — произнес важно после небольшой паузы, — материалы обвинения в колдовстве сотрудника конторы — Криля 112-го. Это первый изобличенный мною колдун, поэтому очень прошу вас лично просмотреть собранные мной материалы. Мне не хотелось бы ошибиться.

— Понимаю тебя, сын мой. Садись. Как жена?

— Спасибо…

— Мне кажется, она вынашивает ваше первое яйцо?

— Да. Вы все знаете, Великий Кверкус!

— Как она чувствует себя, сын мой?

— Все хорошо. Все должно быть хорошо.

— Я надеюсь. Большая ответственность ложится на тебя, сын мой. С появлением на свет нового существа, нового святого существа! Пусть тебя не удивляет, что я называю твоего еще не рожденного наследника святым. Дети святых должны быть святыми.

— Да…

— Я рад твоей сообразительности, рад, что имеешь развитое внутреннее чувство, сын мой. Так, говоришь, Дина хорошо себя чувствует? — Мне кажется, она чувствует себя так, как и любое здоровое существо в ее положении.

— Прекрасно. Я рад за вас. И особенно за тебя, сын мой. Скоро ты станешь счастливым отцом. Это большая ответственность. И большая радость.

— Материалы на Криля 112-го я собирал и готовил очень усердно, пусть вас не удивляет такой короткий срок. Несмотря на то, что я управился за три дня, работа проделана огромная… — попытался вернуть разговор к начатой им теме Завр.

— Да-да, я сам просмотрю твои материалы и подпишу приговор. — Кверкус положил свою зеленовато-коричневую руку на папку, любовно погладил ее с садистским блеском в глазах. — Но прежде хочу сказать несколько напутственных слов, сын мой. Несложно выявить колдуна, а вот чтобы изобличить его красиво, профессионально, вдохновенно, святой должен приобрести определенное мастерство. Для этого нужно как можно больше знать окружающих. А ты своих сослуживцев, должно быть, знаешь как самого себя? Ладно, давай-ка посмотрим, что ты принес мне для начала, сын мой.

Так… Прекрасно… Копия фотографии маленького Криля…

Сколько ему здесь?

— Семь месяцев.

— Так, вижу, здесь написано. Очень интересно…

Форма головы, вне всяких сомнений, присущая колдунам.

У взрослого Криля это почти незаметно, а на детской фотографии… Молодец. Это прекрасно, что ты приобщил фотографию к делу. Так, далее идет запись разговора с первой женой Криля, она называет его идиотом, ну это неинтересно, потом она говорит о его болезненной потребности уединяться, хотя бы в туалете, а это, пожалуй, определенный симптом… Впрочем, мой друг, форма головы свидетельствует обо всем. Это твоя находка.

Не у каждого остаются фотографии детских лет и не каждый держит их так, чтобы кто-то мог увидеть и даже переснять их. Как это тебе удалось?

— Мне помог один работник нашей конторы. Хобр.

— О, слышал о нем. Старый пройдоха. Почти святое создание. Из-под земли любые доказательства достанет. И недорого за них возьмет.

— Он хочет занять место Криля.

— А что ж, Хобр давно заслужил. Нужно будет помолиться за него, наш Великий Творец должен ему помочь, если услышит наши молитвы.

Завр удивленно и пристыженно потупился. Оказывается, Кверкус хорошо знает и уважает Хобра. Что ж, колдуном Хобру не судилось стать. Странно. И очень досадно.