Каменное сердце - [2]

— Это не исключено.

Молния вновь расколола небо. В это мгновение Мария согласилась бы приземлиться где угодно: в Филадельфии, Майами, у черта на рогах. Потом она подумала о Софи и Нелл, встречающих ее в аэропорту Кеннеди, чтобы отвезти домой, в Хатуквити. Ее рука почти бессознательно потянулась к сумке и вытащила талисман, — маленькую золотую статуэтку индейской богини, — подарок для Софи. В этот момент ей казалось, что она таинственная незнакомка, которая, возвращаясь домой, приносит за собой бурю.

— Какая прелесть, — сказал мужчина, сидевший рядом, любуясь статуэткой. — Инкская?

— Нет, племени шавантов, — ответила Мария. На раскопках в Шаван де Хуантар они с Альдо обнаружили несколько таких статуэток, и Мария заказала копию одной из них у местного ювелира, чтобы подарить Софи.

— Она должна находиться в национальном музее, — с ноткой упрека в голосе сказал мужчина.

— Это копия. Подарок для моей сестры, — сказала Мария. Альдо говорил ей, что иностранных археологов всегда подозревают в том, что они присваивают найденные ценности.

— Слишком хороша для подарка, — заметил он. Вдруг он вздрогнул, услышав раскат грома, потом продолжил говорить в свой диктофон.

«Решил, что я — расхитительница гробниц», — подумала Мария. Стоит рассказать об этом Софи: так ей еще приятнее будет получить статуэтку. Сестра наверняка захочет знать подробности: у мужчины были очки с толстыми стеклами, из ноздрей торчали волоски, а в речи, которую он записывал на диктофон, каждое предложение начиналось со слов «таким образом». Судя по ее содержанию, сосед Марии был адвокатом средней руки, работавшим на местную администрацию.

Софи и Нелл уже должны быть в аэропорту. Прямо перед отъездом Мария позвонила Софи; в трубке стоял ужасный треск, однако она поняла, что Софи и Нелл приедут одни. Как в добрые старые времена, подумала Мария.

Задолго до того как она вышла замуж за Альдо, Софи вышла за Гордона и родила Саймона и Фло, а Нелл, ставшая женой Питера и матерью Энди, теперь была не просто лучшей подругой, но и золовкой.

Самолет кружил уже сорок минут, однако внезапно Мария почувствовала, как он меняет курс. Она летела домой и, казалось, уже могла ощутить запах Севера. Мария разжала ладонь и посмотрела на статуэтку, которую держала в руке. Богиня была стройна и прекрасна, почти так же прекрасна, как Софи.

В какой-то момент Мария подумала, что и ее мать Хэлли, могла бы встретить ее в аэропорту. Конечно, она не приедет. Софи, хорошо знавшая мать, наверняка догадалась, что ей лучше не стоит присутствовать при возвращении домой Марии. Хэлли сочла бы недостойной торжественного приема дочь, оставившую мужа и любимую работу: восхитительные раскопки, загадки племени шавантов, прозрачный горный воздух — и ради чего? Чтобы вернуться туда, где она прожила семнадцать лет, в материнский дом на вершине холма, окруженный лугами, что простираются на восток до реки Белл и на запад — до ограды женского исправительного учреждения Хатуквити.

В город, основанный пуританами, которые называли индейцев исчадиями ада.

Туда, где археологи могли разве что преподавать в колледжах или читать лекции в Музее коренного населения Америки — вместо того чтобы совершать открытия, достойные выставки в Смитсоновском институте или Британском музее. Хэлли никогда не поймет, почему ее дочери, единственной, сумевшей ускользнуть от этой рутинной жизни, вдруг захотелось вернуться.

Пока Мария пребывала в задумчивости, самолет пересек фронт циклона на северо-востоке и сел в аэропорту Кеннеди — это был последний рейс, приземлившийся перед тем, как аэропорт закрыли.

Софи и Нелл, стоя в толпе, свистели и махали руками, чтобы Мария их заметила. Свист Софи, на редкость пронзительный, невозможно было не узнать, он напомнил Марии времена, когда они втроем бродили по холмам Хатуквити, играя в индейцев. В свете дневных ламп их одежда — красное и синее пальто, вельветовые брюки, парусиновая сумка Нелл, все в духе Новой Англии — казалась вызывающе яркой и кричащей.

— Были в последнее время побеги? — закричала Мария, пробираясь сквозь толпу. Для детей, выросших в непосредственной близости от женской тюрьмы, этот вопрос был абсолютно естественным, вроде «как дела?» или «как вам погодка?».

— На этой неделе нет, — ответила Софи.

И вот уже через мгновение все трое держат друг друга в объятиях, стоя тесным кружком. Мария сбросила на пол сумки, чтобы перехватить их поудобнее. Вслед за ней Софи и Нелл поставили свои, их ноги образовали вокруг вещей ограду, защиту от воров, которыми — как им казалось — был переполнен зал ожидания.

— Ну как ты? Хорошо долетела? — спросила Нелл.

— Тряска была еще та, — ответила Мария.

— Ну а сама-то ты как? — поинтересовалась Софи, явно подразумевая нечто совсем другое. На секунду Мария замерла, потом взглянула в глаза сестре.

Софи, как все в семье Дарк, была темноволосой, со светлой, чистой кожей и голубыми глазами, которые всегда выдавали ее чувства. Сейчас они были полны сожаления о распавшемся браке Марии. Грустный взгляд Софи отвлек Марию от того, что первым бросилось ей в глаза: сестра невероятно располнела.