Каменная грудь - [5]
– Ратуйте, люди-и, убивают! – раздался голос совсем рядом.
Дрогнуло сердце – остановиться или нет?
– Уби-и-вают! – надрывно повторила женщина.
Доброгаст бросился к ней. Какой-то человек лежал на дороге: широко распахнутые, изумленно глядящие глаза, черная яма рта… В дыму мелькал круп лошади. Доброгаст поднял камень, бросил его вслед. Из переулка вывалилась мятущаяся толпа, оглушила. В следующее мгновение его сбили с ног, кто-то больно наступил на руку, мелькнули чьи-то лапти с налипшей грязью. Пронеслась мимо лошадь, одна, другая. Доброгаст отполз в сторону, к изгороди. Ему показалось на миг, что это конец всему.
«Скорее, скорее… спасти ее…»
Но шею обвила чья-то теплая мягкая рука. Попробовал оторвать. Глянул – баба с ребенком, одежда сорвана, голые груди обвисли, волосы растрепаны. Она дышала прерывисто, как затравленный зверь, а ребенок кричал и царапал ей щеки. Вынырнул из дыма всадник печенег: лицо землистое, зубы оскалены, за спиной бьется жидкая масляная коса. Доброгаст в два прыжка очутился перед ним, поднял палку. Нож вошел в тело мягко, как в глину, но палку с силой вырвало из рук. Печенег, издав горлом лающий звук, вывалился из седла. Коротко хлестанули над ухом две стрелы.
– Несут меня проклятые пече-не-ги! Разлучают меня с вами, лю-ди-и!
– Будило! Будило! Где ты? На подмогу!
– Вот тебе!
– Садани коня по звезде, Будило!
– Не робь!
Слышалась возня, крики, чье-то всхлипывание.
– В топоры их!
– Да что же это, русские люди? Куда вы? Неужто испугались немытого отродья?
– В топоры их!
Казалось, безумие овладело людьми: ошалелые, они бросались из одной стороны в другую, сталкивались, падали. По ним скакали лошади улюлюкающих степняков. Люди прыгали через плетни, лезли в подворотни, прятались под избами.
Всего пять или шесть холопов, выставив из-за частокола боярского двора луки, стреляли. Доброгаст еле вырвался из сутолоки. Перемахнув изгородь, побежал огородом.
«Что же Любава? Что же Любава?» – билась в голове неотступная мысль.
Пробежал наискось двор, влез на курятник, проломав ветхую кровлю, прыгнул на улицу. Полуземлянка, в которой жила нареченная, горела; тлел на крыше сырой мох, а сама девушка лежала в седле печенега. Их пять или шесть, они уже трогают лошадей, груженных кожаными мешками с награбленным добром. У одного дымится челка копья.
«Скорей, скорей! Что же она не кричит, не бьется, не зовет его на помощь?»
Тело ее безжизненно свисает с седла, распущенные волосы метут землю, цепляют траву.
– Любава! – вырвался из груди крик, заглушился топотом копыт.
Доброгаст, подняв над головой кулаки, бежал по улице:
– Проклятье вам! Смерть вам! Бей вас град! Крути вас вихрь! Великий громовержец Перун, порази их своим огненным мечом! Лю-ю-ба-а-ва!
Навек уходила она от него туда, в дикие степи, где ковыль; уходила, чтобы стать рабыней в неведомом печенежском улусе. Рабство хуже смерти! Это он знает крепко! Вот и конец! Вот всему конец!
Подкатил к горлу клубок, задрожали ставшие вдруг слабыми ноги. Продолжая бесцельно идти, оглянулся по сторонам, словно ища поддержки, но никого кругом не было. Доброгаст споткнулся и упал. Упал и не поднимался. Лежал, чувствуя холод, исходящий от земли. Так прошло много времени, а он все лежал.
– Гей, гей, отрок! Подымайсь, что ли… Жив, чай?! – встряхнул его грузный мужчина, голова скирдой. Доброгаст по голосу узнал в нем старосту.
– Тебе сказано! Вставай красного кочета ловить, того и гляди на боярские хоромы скакнет. Будет нам горе!
– Что? – вскинул глаза Доброгаст. – Какой кочет?
– Да ты ополоумел, что ли? – вскипятился староста. – Хоромы вот-вот заполыхают.
– Пусть заполыхают! – ответил Доброгаст.
Староста изумленно попятился:
– И вправду, полоумный!..
Долго сидел Доброгаст, слушая людской гул, напоминающий шум потревоженного улья, а в душе, как муть со дна кружки, подымалась слепая ненависть. И никого не было страшно: ни старосты, ни самого боярина Блуда. А что Блуд? Толстый, круглый человечишко… Ныло под ложечкой. Если бы не та баба, он бы поспел! «Да, поспел», – спокойно подтвердил голос изнутри. Этот голос заставил его подняться и зашагать по улице.
Слабость охватила все тело, руки одеревенели, болтались, как палки, кружилась голова, и подсохшая на лице грязь противно стягивала кожу.
Нет у него ничего: ни лошади, ни жилья, ни ее – нареченной невесты, даже ножа нет. Он холоп! Бездушная тварь! Захотелось спрятаться где-нибудь, хоть в той яме, где копают глину, забиться в угол и завыть тихо, как воют псы в зимние ночи, когда ветер сдувает с неба звездочки и они летят тысячами маленьких снежинок. Так бы и умереть в норе, чтобы никто не видел. Ныла душа, не было ей успокоения… Не придет ведь теперь радость, не разомнет он в пальцах налившийся колос. Не придут на Гнилые воды тихие летние вечера с тоскующими в болоте лягушками, с мотыльками, летящими на пришпиленную к стене лучину, когда дремотно мигают звезды и дед Шуба колдует над доской.
– Доброгаст! На подмогу! Полезай сюда! – крикнул ему с горящей крыши Глеб – благообразный с окладистой русой бородой смерд.
Горел овин. Кто-то сунул Доброгасту в руки железный лом, подсадил на крышу.
Историческая повесть А. Загорного «Легенда о ретивом сердце» посвящена главным героям нашего былинного эпоса, тем, кто первым принимал на заставах удары кочевнической стихии в суровые годы становления русской государственности. События, о которых рассказывается в «Легенде», происходят в правление великого князя Владимира Красное Солнышко (980-1013 гг.). Имея ввиду реальное существование народных защитников в лице Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алёши Поповича, автор показывает их не фантастическими «сверхчеловеками», а обыкновенными людьми, но только наделёнными могучим духом, недюжинной физической силой, людьми, беззаветно преданными родной земле. Пристально вглядываясь сквозь былинную красочную вязь в мир Древней Руси, автор рисует народные сцены, участниками которых являются холопы, смерды, горожане-ремесленники, бояре, воины.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.
Одно из самых известных произведений классика английской литературы Роберта Л. Стивенсона.
Выдающийся бельгийский писатель Жан Рэй (настоящее имя — Раймон Жан Мари де Кремер) (1887–1964) писал на французском и на нидерландском, используя, помимо основного, еще несколько псевдонимов. Как Жан Рэй он стал известен в качестве автора множества мистических и фантастических романов и новелл, как Гарри Диксон — в качестве автора чисто детективного жанра; наконец, именем «Джон Фландерс» он подписывал романтические, полные приключений романы и рассказы о море. Исследователи творчества Жана Рэя отмечают что мир моря занимает значительное место среди его главных тем: «У него за горизонтом всегда находится какой-нибудь странный остров, туманный порт или моряки, стремящиеся забыть связанное с ними волшебство в заполненных табачным дымом кабаках».