Каменка - [14]
Убранство кухни было простым, но от этого не менее уют-ным. Пол из досок, дровяная печка с плитой для готовки и лежанкой в соседней комнате, большой обеденный стол в уг-лу, умывальник с подставленным снизу ведром.
— А что, водопровода в доме нет? — спросил Володаров, разглядывая ведро.
— Да ну, ты чего? Компрессорная станция вместе с карье-ром закрылась. Хорошо хоть электричество осталось. Но это тоже ненадолго. Платить людям за свет нечем, в долгах си-дим.
— Понятно, — безучастно протянул Володаров, заглядывая в соседнюю комнату. Ею оказалась гостиная, чем-то напоми-нающая Молчановскую. Похожий советский шкаф, вот толь-ко книг гораздо меньше и разложены они аккуратно. Похо-жий советский стол со стульями. Такие же светлые занавес-ки на окнах. На полу истоптанный старый ковер.
Следующей комнатой, в которую отправился Володаров, была спальня. Здесь все было еще проще. Полуторная кро-вать с металлическими быльцами и досками вместо сетки, да шкаф для одежды.
За последней, третьей дверью скрывался рабочий каби-нет. По крайней мере так решил Володаров, увидев массив-ный стол с различными письменными принадлежностями, в центре которого стояли увесистые часы.
Окинув беглым взглядом свое новое место жительства, Володаров вернулся на кухню, где его ждал Молчан.
— Ну как, хороший дом?
— Да, хороший. Я бы даже сказал, очень. Слишком хоро-ший.
— Это как?
— Вы не подумайте, я не перебираю. Просто у меня в голо-ве не укладывается, что здесь жил одинокий девяностодвух-летний старик. Смотрю я на всю эту чистоту и не верю.
— Ну что я могу сказать? Дело твое, Геннадий Павлович. Хочешь верь, хочешь — нет. Альбертыч, сколько я его помню, всегда был очень опрятный и дисциплинированный мужик. Такой хозяйство в узде держать мог, это точно.
Вололаров кивнул, принимая аргумент Молчана, но сам остался при своем мнении. Он слишком много раз бывал в квартирах пенсионеров, чтобы не заметить разницу. И дело было даже не в чистоте, которую могли навести уже после смерти хозяина. Дом Альбертыча отличался отсутствием специфического запаха, которым непременно пропитыва-лись стены, пол, потолок. Запаха, который очень легко запо-минается и крайне сложно выводится. Запаха человеческой старости.
— Еще вопросы надоедливые к казенной жилплощади имеются? — Молчан шмыгнул носом. В доме со смерти хозя-ина никто не топил и от того здесь было холоднее чем на улице.
— Думаю, как-нибудь разберусь, — ответил Володаров, за-глядывая в пустую кладовую.
— Самостоятельный? Это хорошо. Тогда вот, держи, — Молчан снял со связки два ключа с белыми пометками. — Только не потеряй. Запасных пока нет. Не успел сделать.
— А мне документы никакие подписывать не нужно?
— Чего? Какие еще документы? Кому твои документы здесь нужны?
— Здесь может быть и нет, а начальству моему нужны.
— Тогда сначала разберись с этим начальством, на кой они тебя сюда засунули, Геннадий Павлович, — в голосе Молчана отчетливо читалось ехидство.
Володаров осекся. Он попытался снова вспомнить по-дробности своего назначения, но не смог. Лишь какие-то размытые образы и обрывки общих фраз, не более. Ощуще-ние складывалось такое, что в тот день он был чертовски пьян или не в себе. Будто память не хотела, чтобы он в ней рылся.
Вдруг к горлу подкатила горькая волна, и Гену стошнило смесью яиц с солеными помидорами прямо в ведро под умы-вальником.
?
3 Работа
— Ты чего? — участливо поинтересовался Молчан, скло-нившись над усевшимся на пол Володаровым.
— Ничего, — он вытер рукавом рот и тяжело выдохнул. — Самогон у вас, Валера, чистый яд.
— Чего ж яд-то сразу? Ну может немного крепковат… Но дык это для безопасности. Тем паче спирт дорогой, а рабо-тать как-то надо. И вообще, ты, Геннадий Павлович, слиш-ком городом разнежен. Вот поживешь у нас с годик, зака-лишься, так тебе мой ореховый нектаром покажется.
— Этот годик еще как-то пережить надо.
— Ай! — Молчан махнул рукой. — Давай только на полу не сиди. Простудишь себе все. Вставай, переодевайся в чи-стое… У тебя же есть чистое?
Володаров кивнул и похлопал рукой по сумке.
— Вот, приводи себя в порядок. А я пока воды тебе наберу. Умоешься хоть.
Молчан глянул в ведро под умывальником, поморщился и вышел. Спустя минут десять он вернулся с мылом и поло-тенцем. А после занес в дом другое ведро, наполненное до верха прозрачной колодезной водой.
— Я к Альбертычу в сарай заглянул, — он поставил ведро на пол, вода внутри колыхнулась, и несколько капель про-лилось на доски. — Оказывается, за неделю наши еще не все дрова сперли. Представляешь?
— Не очень, — ответил из спальни Володаров. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от тошноты он решил переложить вещи из сумки в шкаф.
— Вот и я так думаю. А оно вон чего. Стало быть, теряют хватку. Стареют…
— Стало быть, так, — повторил Володаров.
— Но это тебе же лучше, Геннадий Павлович. Тебе же лучше. Значит будет чем сегодня дом протопить. И воды помыться нагреть. А то грязный ты с дороги, как собака.
Молчан снова ушел, чтобы вернуться с охапкой дров на растопку.
— Печку топить умеешь? — спросил он у вышедшего на кухню Володарова. В ответ тот неуверенно кивнул. — Ничего сложного. Дрова в дырку суешь да поджигаешь. На вот, — он достал из кармана штанов коробок спичек. — Только себя не подожги. А я пока таз притащу.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Интернет-легенда о хаски с чудовищной улыбкой может напугать разве что впечатлительного подростка, но хаски найдет средства и против невозмутимого охранника богатой дачи…
В книге впервые собраны мистико-фантастические рассказы Е. А. Нагродской (1866–1930), одной из самых популярных писательниц дореволюционной России, автора нашумевших в то время эротических бестселлеров и произведений о женском «раскрепощении» — а также, несмотря на устоявшуюся «бульварную» репутацию, писательницы оригинальной и бесспорно заслуживающей внимания.
В книге впервые собраны фантастические рассказы известного в 1890-1910-х гг., но ныне порядком забытого поэта и прозаика А. Н. Будищева (1867–1916). Сохранившаяся с юности романтическая тяга к «таинственному» и «странному», естественнонаучные мотивы в сочетании с религиозным мистицизмом и вниманием к пограничным состояниям души — все это характерно для фантастических произведений писателя, которого часто называют продолжателем традиций Ф. Достоевского.
Покой обычного провинциального ВУЗа нарушает серия загадочных и тревожных событий. В цепь событий вовлекается компания друзей. Позднее, выясняется, что это жесточайшая цепь, ведущая в небытие, и только выдержка, крепкая дружба, сплоченность коллектива и взаимная любовь — главный козырь друзей, в противостоянии этому жестокому явлению. Сумеют ли они выпутаться из завязанной крепкими узлами, страшной ситуации? Все ли выдержат это чудовищное испытание, и к каким последствиям приведет их риск и поход на самые крайние меры? Что будет добром, а что злом? Будет ли каждый по-своему прав? Найдет ли каждый свою истину? Познает ли каждый главный закон своей жизни? Произведение построено на противопоставлении добра и зла, преданности и предательства, жадности и щедрости, крепкой дружбы и ненависти, любви и измен, строгой науки и необъяснимой мистики. Советы при чтении: 1. Нарисовать у себя в воображении портрет каждого героя и «подружиться с ним». 2. Ощутить себя в их компании и вместе с ними пройти сложный путь, переживая и радуясь за них, как за своих. 3. После важных глав, сделать перерыв и осмыслить прочитанное.
Читатель напрасно стал бы искать в энциклопедиях имя Хью Дэвидсона — это был лишь псевдоним, под которым публиковал «черные» или «странные» фантастические произведения один из пионеров американской научной фантастики и мастер космической оперы Эдмонд Гамильтон (1904–1977). В книгу вошел роман «Властелин вампиров», где действуют бесстрашный оккультный детектив доктор Дейл и его ассистент Харли Оуэн, а также рассказ «Вампирская деревня» — произведения, сыгравшие заметную роль в становлении вампирического жанра.
С первых десятилетий XIX века вампиры, упыри, вурдалаки и неупокойные мертвецы заполнили страницы русской прозы и поэзии. В издание вошло свыше тридцати произведений русской вампирической прозы XIX — первой половины XX века, в том числе многие затерянные рассказы и новеллы, пребывавшие до сегодняшнего дня в безвестности как для читателей, так и для исследователей. Собранные в антологии «Красногубая гостья» произведения убедительно доказывают, что область русской литературной вампирологии много богаче, чем представляется даже подготовленным читателям и иным специалистам.