Камень в руке - [45]

Джинн плавно полетел в северо-западном направлении. Я не стал терять времени, и скорее побежал внутрь здания. Там не было ни души, поэтому я относительно легко преодолел ступеньки, и оказался на втором этаже.

Оказавшись у окна, я разбил его стоявшим рядом стулом, и начал раздеваться.

Когда на мне не было уже и трусов, я встал на подоконник. Холодный ветер пробирал до костей. Летать мы не умеем, но ведь умеем принимать облик животных при помощи анимагии. Я произнес:

— Animal animam levavi!

С этими словами, я выпрыгнул из окна, широко раскинув руки, и почувствовал, как мое тело обрастает перьями.

Глава 29

Погода менялась, будто блеск перьев на шее голубя. Небо тревожно темнело, в то время как где-то вдалеке, подобно выстрелам из крупнокалиберного орудия, ревели раскаты грома.

На улице потемнело окончательно, поэтому ни я, ни преследуемый мною джинн, могли уже не бояться, что нас заметят. Я надеялся, что, проследив за ним, смогу выйти на то, как он появился в нашем мире.

Обычно, чтобы протащить на наш план подобное существо, нужен человек. Или какое-то событие, которое могло катализировать энергетическую нестабильность и надорвать грань, отделяющую привычный нам план от Иного. Я уже почти не сомневался, что оно убивает не по собственным мотивам. Так или иначе, «поводырь» у злого духа есть, и это человек. И теперь я планировал выяснить, кто это.

Мне никогда не приходило в голову, куда девается основная масса чародея, когда тот принимает облик животного. Причем, чем искуснее он в анимагии, тем лучше она это делает. Мои умения в этой отрасли можно было сравнить только с тем, сколь изящен был бы кабан, или попросту говоря — свинья, в балетной пачке на сцене театра. Поэтому из меня получился жутко жирный голубь абсолютно китчевого цвета.

Он, или, вернее, я, был до неприличия белого цвета, а голова и крылья у него/меня были не менее броскими — цвета яркой ржавчины. Про маскировку с такой расцветкой можно было спокойно забыть. Если бы джинн не летел высоко, над домами, а я, страдая неестественно лишним для птицы весом, судорожно не порхал на высоте около десяти метров, то меня, наверное, быстро бы слопали.

Тем не менее, быстро взмахивая крыльями и держась на высоте, по крайней мере, не ниже фонарных столбов, я старался не упустить мерзкое создание из виду. Несмотря на габариты, голубь оказался довольно сильным, а потому — проворным. Мне, конечно, стоило больших трудов держаться на нужном от джинна расстоянии, однако, я достаточно быстро нагонял его. Образно выражаясь, можно было сказать, что я был прямо у него на шипастом хвосте.

Джинн наклонился под углом и, широко раскинув крылья, направился в восточную часть города. Это и неудивительно, так как всё зло всегда шло с Востока. Даже в этом была убийственно точная аллегория. Здесь был увеселительный район. Тысячи и миллионы ярких огней заливали ночные улицы, мерцая, словно яркие звезды в самый разгар лета. Супермаркеты и казино росли как на дрожжах, приглашая и затаскивая горожан в свой безжалостный мир насилия, где бизнес переплетался с криминалом, а привычные законы больше не казались столь актуальными, ибо каждый был замешан. И всякий боялся, что Закон поразит не только и не столько недруга, сколько его самого, а потому мирился с бесчеловечностью и беззаконием этого места.

На мой клюв упала первая тяжелая капля. Я, чуть было, не потерял контроль над ситуацией, и стремительно не спикировал вниз. Благо, глаза у голубей расположены по бокам, поэтому им не сильно досталось брызгами дождевой воды, и я продолжал отлично видеть. Но за ней последовала вторая и третья. А джинн всё продолжал неумолимо удаляться. Наконец, дождь стал колотить увереннее. Я почувствовал, как мои крылья наливаются тяжелым свинцом, и понял, что нужно садиться.

Я не мог просто замереть и совершить посадку, как дельтаплан. Такой сценарий неминуемо переломал бы мне лапы, и, как следствие — человеческие ноги тоже. Хорошо, что я много наблюдал за птицами. Поэтому я, на манер попугайчика, выставил зад вперед, распушив хвост, тем самым тормозясь о воздух, и стал интенсивно махать крыльями. Дождь шел уже в полную силу. Мне кое-как удалось посадить собственное птичье тело.

Оглядевшись вокруг, я не увидел существа, которое преследовал. Затем, собравшись с силами, я заковылял по мостовой. Это были худшие пять минут в моей жизни! Моя, по-человечески легкая походка улетучилась, не оставив и следа.

Вместо этого, мне пришлось переваливаться с лапы на лапу, которые постоянно были согнуты, не в силах держать мой голубиный вес. Должно быть, в этом своём воплощении, я весил как мерин, ну или кабанчик, по крайней мере.

Тут я в чем-то запутался. Мокрая сетка врезалась меж моих перьев, а неведомая сила сильным рывком подняла меня вверх.

— Прости меня, птичка, я, конечно, уважаю твою душу, но придется мне тебя расчленить. — Раздался мерзко-дребезжащий голос, и, вскоре, мне удалось разглядеть его владельца. Это был отвратительный рыжий молодой человек, примерно моего возраста, худой до неприличия, и в круглых очках, перемотанных пластырем.