Камень слова - [5]

А вот Ткачику почему-то очень хотелось, чтобы Волошин задал вопрос об особых условиях. Он даже интонацией подчеркнул.

- Это уже из области фантазии, - мгновенно перехватил инициативу Берзен.

- Почему? - подыгрывая Берзену спросил Волошин и с интересом посмотрел на него. Предмет обсуждения для Волошина отошёл на второй план его всё больше занимало упорное желание начальника станции уйти от темы "особых условий".

- Потому, что подобная трактовка подразумевает насильственное наложение на психоматрицу индивидуума нового доминантного сознания общественного поведения. А таких данных у нас нет.

- Пока нет, - поправил Ткачик. - Мы ещё не исследовали и десятой доли информационного наследия.

- Пока нет и общей теории парамерного пространства, - съехидничал Берзен. - Мы сейчас рассматриваем факты, а не гипотезы.

Ткачик хотел что-то возразить, но Волошин, поняв, что спор сейчас перейдёт в заурядную перепалку, решил подвести черту.

- Спасибо, - сказал он. - Для начала хватит. Пищу для головы я получил.

- Да, действительно, - согласился Берзен. Похоже, такой финал принёс ему облегчение. - Лучше будет, если с подробностями вы ознакомитесь после просмотра нашей кристаллозаписи... - Он неожиданно улыбнулся и предложил: А как насчёт пищи для желудка?

- Точно так же, - рассмеялся Волошин. - В меру.

Он посмотрел на Ткачика. Ткачик сидел мрачнее тучи.

- Так зачем ты меня сюда приглашал? - раздражённо спросил он Берзена.

2

В столовой за столиком напротив входа в одиночестве обедала худенькая молодая женщина в комбинезоне космобиолога. Задумавшись о чём-то, она кивком головы машинально поздоровалась с вошедшими, рассеянно задержала взгляд на Волошине... и застыла, похоже, не успев прожевать. Глаза её расширились, потемнели; лицо стал заливать румянец.

Волошин смутился. Откуда она его знает? Симпатичное, ординарное лицо, чуть отстраняющее выражением лёгкой замкнутости; прямые чёрные волосы, спадающие на плечи... Что-то очень знакомое было в её облике - но вот что?

Он отвернулся, подошёл к синтезатору и стал заказывать обед. Спиной Волошин ощущал её взгляд, и это сковывало его. И тут его словно молнией поразило - это же Статиша! Повзрослевшая, перекрасившая волосы, и потому не узнанная Волошиным - её облик десятилетней давности так и не поблёк в памяти. Есть расхотелось, в голове воцарила сумятица, и Волошин заказал первое, что пришло на ум.

Лёгкий салат из свежих овощей и апельсиновый сок появились сразу, а вот вместо грибной солянки окошко выдачи запульсировало красным светом.

Ткачик с любопытством наклонился к дисплею.

- Грибы? - в его голосе зазвучало сдержанное осуждение. - Вы заказали грибы?!

- Ах да, простите, - спохватился Волошин. - Задумался.

Он поспешно снял заказ. Одно из правил коммуникаторской деятельности гласило, что на планете, где существует разумная жизнь, категорически запрещается употреблять в пищу что-либо биологически близкое по своей структуре к организмам аборигенов. И хотя между земными грибами и псевдомицетами Нирваны пролегала морфологическая пропасть, видимо правило неукоснительно соблюдалось и тут.

- Как вы смотрите на солянку по-нирвански? - попытался сгладить неловкость Берзен.

- М-м... - смущённо заколебался Волошин. - Пожалуй, откажусь. Я много не ем.

Они взяли подносы, и Берзен подвёл его к столику, за которым сидела девушка.

- Тиша, можно разделить твоё одиночество? - спросил Берзен.

Статиша кивнула. Тёмные глаза смотрели на Волошина, как на инопланетянина.

- Наш экзомиколог, Статиша Томановски, - представил, усаживаясь, Берзен. - Прекрасный специалист и очаровательнейшая женщина.

Волошин сел, стараясь не встречаться с ней взглядом.

- А вы - Лев Волошин? - неожиданно спросила она.

Волошин выронил вилку и, наконец, посмотрел ей в глаза. Берзен удивлённо вскинул брови и с интересом уставился на Волошина. Ткачик застыл, не донеся поднос до стола.

- Я читала ваши статьи по общественной психологии, - тихо проговорила Томановски. Почему-то она не хотела афишировать их знакомство. Её глаза разрослись до неимоверной величины, заслонили собой всё, и не было сил отвести взгляд, чтобы не утонуть в них. Было страшно до жути, и сладко до стыда.

- Ба! - удивлённо воскликнул Берзен. - Так это ваша статья о влиянии средств массовой информации на психологию человека двадцатого века? Я как-то не сопоставил вашу фамилию, Лев, с фамилией автора статьи. Тем более, что вы представились только текстологом. А мы, оказывается, коллеги...

Волошин с трудом опустил веки. В ушах шумело.

- Нет, - деревянными губами возразил он. - Я не специалист. Психология двадцатого века моё хобби.

Он наконец вышел из оцепенения, взял вилку и принялся есть, не отрывая взгляда от салата. На душе было муторно. Будто он заглянул в глаза интуиту, и тот вывернул наружу всё его подспудное естество.

- Над чем вы сейчас работаете, если не секрет? - спросил Ткачик.

- Над тем же, - невнятно буркнул Волошин. - Трансформация психологии личности под влиянием идеологической пропаганды той или иной доктрины двадцатого века. Фашизм, сталинизм, маккартизм...